до ночи, и я провел с нею ночь, равной которой не видел в жизни. А утром мы проснулись и прибавляли радость к радости до полудня, и я напился до того, что перестал себя сознавать. И я встал, покачиваясь направо и налево, и сказал ей: «О красавица, пойдем, я тебя выведу из-под земли и избавлю от этого джинна!» Но женщина засмеялась и воскликнула: «Будь доволен и молчи! Из каждых десяти дней день будет ифриту, а девять будут твои». И тогда я воскликнул, покоренный опьянением: «Я сию минуту сломаю эту нишу, на которой вырезана надпись, и пусть ифрит приходит, чтобы я убил его! Я привык убивать ифритов!»
И, услышав мои слова, женщина побледнела и воскликнула: «Ради Аллаха, не делай этого! – и произнесла: —
Если дело несет тебе злую гибель,
Воздержаться от дел таких будет лучше. —
А потом сказала: —
К разлуке стремящийся, потише! —
Ведь конь ее резв и чистой крови.
Терпи! Ведь судьба всегда обманет,
И дружбы конец – всегда разлука».
Но когда она окончила говорить стихи, я не обратил на ее слова внимания и сильно ударил ногою о нишу…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала тринадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что второй календер говорил женщине: «И когда я ударил ногою о нишу, о госпожа моя, я не успел очнуться, как везде потемнело и загремело и заблистало, и земля затряслась, и небо покрыло землю, и хмель улетел у меня из головы, и я спросил: «Что случилось?» И женщина воскликнула: «Ифрит пришел к нам! Не предостерегала ли я тебя от этого? Клянусь Аллахом, ты погубил меня! Спасай свою душу и поднимись там, где ты пришел!»
И от сильного страха я забыл свой топор и башмак, и когда я поднялся на две ступеньки и оглянулся, чтобы посмотреть, земля вдруг раздалась, и из-под нее появился ифрит гнусного вида и сказал: «Что это за сотрясение, которым ты меня встревожила? Что с тобой случилось?» – «Со мной не случилось ничего, – ответила женщина. – У меня только стеснилась грудь, и мне захотелось выпить вина, чтобы моя грудь расправилась, и я выпила немного и встала за нуждой, но голова у меня была тяжелая, и я упала на нишу». – «Ты лжешь, шлюха!» – воскликнул ифрит и осмотрелся в помещении направо и налево, и увидел башмак и топор, и воскликнул: «Это явно принадлежит человеку! Кто к тебе приходил?» А женщина ответила: «Я только сейчас увидела это! Они, вероятно, зацепились за тебя». – «Это бессмысленные речи, и ими меня не проведешь, о блудница», – сказал ифрит, и, обнажив женщину, он растянул ее между четырех кольев и принялся ее мучить и выпытывать у нее, что произошло.
И мне было нелегко слышать ее плач, и я поднялся по лестнице, дрожа от страха, а добравшись до верху, я опустил дверь, как она была, и прикрыл ее землею. И я до крайности раскаивался в том, что сделал, и вспоминал эту женщину и ее красоту и то, как ее мучил этот проклятый, с которым она провела уже двадцать пять лет, и что с ней случилось из-за меня одного. И я размышлял
