где жила Рая, познакомился и с ее подругами и их друзьями – Мерабом Мамардашвили и Юрием Левадой (первый позднее стал известным философом, второй – столь же известным социологом, создателем и руководителем Социологического центра, который теперь носит его имя). Собеседники они были интересные, но я интуитивно чувствовал, что Рае, как и мне, гораздо больше нравилось быть вдвоем. Поэтому предпочтение отдавали не «посиделкам», а прогулкам по улицам.
Кстати, тогда все мы трое постепенно переженились на девчонках этой комнаты. Правда, только мы с Раисой до конца остались вместе, верными нашему выбору. Сначала разошлись Мераб и Нина, а затем – Юрий и Лия Русинова. Уже после смерти Раисы я получил большое, написанное от руки, письмо от Нины – жены Мераба. Я храню его как память о нашей студенческой молодости. Оно вошло в книгу о Раисе «Штрихи к портрету».
Наши факультеты (юридический и философский) размещались рядом на Моховой улице, и мы с Раисой часто после занятий встречались во дворике под аркой и отправлялись гулять по Москве. Как минимум у нас всегда было два, а то и три кинотеатра по пути. Нам было хорошо вместе. Сначала мы ходили рядом, потом – взявшись за руки. Для нас это стало не просто привычкой, мы через это соприкосновение рук постоянно физически чувствовали друг друга.
Все у нас шло прекрасно. Мои однокурсники в шутку говорили: «Мы потеряли Михаила». А Юра Топилин и Володя Либерман стали друзьями и Раисы. Они высоко ценили свои «заслуги» в рождении нашего чувства.
Но в один из зимних дней произошло неожиданное. Как обычно, мы встретились после занятий во дворике МГУ на Моховой. Решили на Стромынку идти пешком. Всю дорогу Рая больше молчала, нехотя отвечала на вопросы. Я почувствовал что-то неладное и спросил прямо, что с ней. И услышал:
– Нам не надо встречаться. Мне все это время было хорошо. Я благодарна тебе. Но я уже пережила разрыв с одним человеком, в которого верила, и не вынесу еще раз подобное. Лучше всего прервать наши отношения сейчас, пока не поздно…
Мы долго шли молча. Подходя к Стромынке, я сказал Рае, что просьбу ее выполнить не могу, для меня это было бы просто катастрофой. Это и стало признанием в любви.
Вошли в общежитие, проводил Раю до комнаты и, расставаясь, сказал, что буду ждать ее на том же самом месте, во дворике у здания МГУ, через два дня.
– Нам не надо встречаться.
– Я буду ждать.
Через два дня мы встретились. И она поведала мне свою историю…
– Мы долгое время дружили с Анатолием Зарецким. Договаривались о свадьбе. Его родители жили то ли в Литве, то ли в Латвии. Отец был директором Прибалтийской железной дороги, «железнодорожный» генерал. Мать – довольно внушительная, яркая, с большими амбициями дама. Были назначены смотрины. Мать приехала в отдельном спецвагоне. Меня пригласили на эту встречу. Матери я не понравилась. Толя не смог противостоять ей. Произошел разрыв. Мне было так горько и обидно. Казалось, что жизнь закончилась. А подруга сказала мне: зачем тебе такой человек?
И аспиранты, и физики, и математики знали
