на зарядку телефона – полдоллара.
Надо уточнить, что в стране существовала тогда только сотовая связь, городской телефонной кабельной сети не было. Но, несмотря на бедность, у КАЖДОГО, даже самого распре-бедного конголезца был мобильник, а то и два-три. Это был имидж, необходимый атрибут, чтобы тебя признавали в обществе, первая вещь, которую купит конголезец сразу после рождения. Благо китайцы постарались, наводнили страну дешевыми аппаратами, которые с виду могут выглядеть даже симпатично.
Сначала это раздражает. Человек тебе не звонит, а все время делает «бип». Потом уже привыкаешь, так как с этим поделать ничего нельзя.
Но самая, пожалуй, распространенная игра – это «укради мобильник». Телефоны крадут постоянно, везде, всегда и при любых обстоятельствах. У меня был случай, когда нашу машину вечером (а темно круглый год уже в семь часов) остановили полицейские, подошли почему-то со стороны пассажирской двери и попросили ее открыть. Я еще был тогда не очень опытный «африканец». Открыл. Стоят два – один, как каланча, высокий, другой – ну прямо карлик (похожи на известных в советские времена Тарапуньку и Штепселя, только черные). Тот, что высокий, держа дверь рукой, начинает мне что-то говорить, другой, отойдя чуть назад, вроде как стоит и просто слушает. Высокий активно лопочет, обращается на местном языке к шоферу, объясняет что-то. Шофер мне переводит, что ловят каких-то хулиганов и надо быть осторожнее. И тут я чувствую, что кто-то тихонько (как легкое дуновение) ощупывает у меня на ремне чехол с телефоном. Я хватаю это нечто. Зацепил руку, но она сразу вырвалась. Смотрю – чехольчик мой уже расстегнут! Но телефон, слава богу, был на месте. Маленький солдатик смотрит на меня с удивлением. Но не уходит. Я спокойно так спрашиваю, где у них полицейский участок и что я хочу поговорить с офицером. «Тарапунька и Штепсель» быстро ретировались и растворились в темноте.
У Петра случилось все более прозаично. Пришли на завтрак в ресторан отеля, заняли столик. Петр положил телефон на стол и отвернулся на пять секунд. Повернулся, чтобы его взять и идти за едой. Все – телефона нет. Кто? Что? Никто ничего не видел. Вроде бы мелькал какой-то мальчик маленький. Вызвали администратора, тот – службу безопасности отеля. Мрачнейшего вида огромный африканец, который откуда-то знал русские слова – КГБ, Горбачев и перестройка, часа два снимал с нас показания. Мне, естественно, тоже пришлось принимать участие в этой процедуре в качестве переводчика. Мы уже были не рады, что кого-то вызвали. Потом он еще два или три раза приходил к нам и опять беседовал по часу. Петр терпеливо ему объяснял все детали и подробности того утра. Я ему уже говорю, что все, мы отказываемся от претензий. Ан нет! Не тут-то было. Отказываетесь, говорит, от претензий – значит, хотели обмануть, – давайте тогда 200 долларов. В общем, с трудом отбились.
Вообще я обнаружил у Петра потрясающе полезную для Африки черту – способность часами вести переговоры, обсуждая одно и то же или вообще ничего не обсуждая
