в какое – ни будь путешествие по городу, или будем валятся в кровати до полудня любя и не насыщаясь друг другом, что приходиться сдерживать себя чтобы не довести изнурения и не потерять вообще свое тело. И что-то произошло с психикой, толи проснулось что-то толи отвалилось что-то и что-то обнажилось как осень за окном. И неожиданно открылось что же произошло с моим отцом…
Наступило счастье. Пришло ощущение счастья и она ушла, именно тогда сознав что в стане кризис преодолевается по программе президента о замене лампочек Ильича на энергоэкономичные и о интеллектуальном выводе ученных, что спать влюбленным вместе вредно ибо токсичные вещества выделяемые телами во сне плохо влияют на психику и душевные отношения. Я остался один со своей свободой и… коль в судьбу я не верю, значит только со свободой.
И я вышел в мир, и мир по прежнему жил сексом, желанием первичного превосходства и доминирования. То есть простейшей формой не умираемой страсти к жизни и ощущения себя в ней. Но у меня в памяти сохраняются моменты духовности и неземной любви, в которой человек становиться подлинным человеком или точнее высшим существом.
Но сейчас я один, Жека одна наедине со своей карьерой, как я, потому что мы люди современности – люди карьеристы. Мы отказались от любви во имя кажущегося развития своей личности, постепенно превращаясь в модуль социального признания и успеха, постепенно забывая, что такое душа и сострадание. Мы станем машинами или ходячими призраками имиджей, оболочек без сердца, но с головой и инстинктами. Мудрыми машинами производства. С элементами творчества. Мое отчаяние дошло до предела в этом направлении когда я готов был принять предложение ассистентом режиссёра, только для того чтобы оказаться на Первом канале. Но пока дремлет мой внутренний свет, я наслаждаюсь внешним.
Я не знаю, что движет мой внутренний огонь – демоны ли, человеческие страсти, небесное вкрапление, но то что я сегодня оказался в глухой социальной яме, видимо говорит о моей надменной фразе: я сам творю свою жизнь. Оказалось совсем не сам и некто может легко перекрыть мне кислород. Но вот закономерность, которую я могу проследить через года: как только у меня закрывается социальный внешний кислород, неожиданно открывается внутренний личный, и мне открывается суть человека на земле, как при социальном кислороде открывался смыл человека в обществе. И потому теперь я вновь обретаю силу к действию, силу идущую изнутри. Силу пробивающую заслоны дистанции и разрывов, отчуждения и не связанность, словно принизывающей стрелой на которой все едино висит… мертвым, но обретенным в другой реальности. Что такое образ: несколько сердцем на единой стреле истекающие кровью. Необязательно стрела это любовь, это может быть и мысль и переживание иного характера, или просто явление чего либо, но мы умираем в на этом ПРОНИКНОВЕНИИ. Как только в нас что—то проникает мы сникаем силами и превращаемся
