всегда были связаны мои детские воспоминания. На устланном камышом полу валялись обглоданные собаками кости. Кровать с засаленным балдахином, стоявшая в дальнем углу, служила, по-видимому, складом всякого хлама: на ней валялись баранья шкура, пара сандалий, головка сыра на жестяной тарелке, удочка, и посреди всего этого вороха возлежала борзая, занятая поиском блох.
– Приветствую вас, святой отец, – сказал мой проводник.
Нечто приподнялось на кровати, потревожив борзую, которая спрыгнула на пол. Это был престарелый, розовощекий монах, еще не пришедший в себя ото сна.
– Я распорядился меня не беспокоить, – сказал он.
Мой проводник пожал плечами.
– Даже для молитвы? – спросил он и потрепал собаку, которая жалась к нему, виляя обрубком хвоста.
Его сарказм остался без внимания. Приор, поджав под себя ноги, еще плотнее укрылся одеялом.
– Мне нужен отдых, – сказал он, – хороший отдых, чтобы быть в форме для приема епископа. Слыхал новости?
– Сплетен всегда полно, – ответил проводник.
– Это не сплетни. Сэр Джон прислал вчера письмо. Епископ уже выехал из Эксетера и в понедельник, после посещения Лонстона, будет здесь. Он рассчитывает найти у нас радушный прием и ночлег.
Проводник улыбнулся:
– Епископ знает, когда и к кому ехать. Мартынов день: на ужин – только что заколотый поросенок. Вам нечего волноваться – он отойдет ко сну с набитым брюхом.
– Нечего волноваться? – В раздраженном голосе приора послышались визгливые нотки. – Думаешь, легко сладить с этим неуправляемым сбродом? Хорошее впечатление они произведут на епископа! Он ведь что новая метла – намерен очистить от скверны всю епархию.
– Они будут кроткими, как ягнята, если вы пообещаете им награду за пристойное поведение. Главное – не потерять благосклонность сэра Джона Карминоу, остальное не важно.
Приор беспокойно заерзал под одеялом.
– Сэра Джона не так легко провести, он себе на уме и умеет угодить и вашим и нашим. Он, может, и наш покровитель, но только станет ли он заступаться за меня, если ему это невыгодно?
Проводник поднял с пола кость и протянул собаке.
– В нынешней ситуации сэр Генри как хозяин земель будет иметь больший вес, чем сэр Джон, – сказал он. – Этот кающийся грешник не оставит тебя. Ручаюсь, он сейчас стоит коленопреклоненный в часовне.
Приору не очень-то понравились эти слова.
– Как его управляющему, тебе не мешало бы выказывать ему больше почтения, – заметил он, а затем добавил задумчиво: – Генри де Шампернун гораздо благочестивее меня.
Мой проводник рассмеялся:
– Душа страждет, да плоть не позволяет, святой отец? – Он потрепал борзую за ухом. – Лучше не вспоминать о плоти перед приездом епископа. – Он выпрямился и подошел к постели. – Французский корабль стоит на
