такой рассказ, да и мне самому вспоминать увиденное тогда в горном кишлаке не хочется, горько становится, горько и печально.
– Командир, – доложил капитан Стэнлер, – это не база отдыха. Здесь у них штаб. Мы обнаружили мощную радиостанцию, склад боеприпасов и медикаментов, телефонный коммутатор на сто номеров и уйму документов.
– Отлично, Владислав! Документы с собой, остальное заминировать и сжечь! По радиостанции свяжитесь с вертолетчиками, дайте координаты, и пусть приходят за нами сюда. Ничего страшного, мы всего-то углубились на девять километров. Думаю, пакистанских пограничников здесь нет. Пока нет! Действуй, Владик!
– Слушаюсь, командир! – козырнул капитан.
Связь была установлена быстро. На базе волновались, по сигналу нашего радиомаяка забрали не мою группу, а погибших десантников. «Вы их все-таки нашли? Молодцы! Только ваша группа на территории Пакистана, вы об этом знаете? Но я высылаю своих разведчиков вам на помощь. Дайте координаты!» – кричал командир полка так, что было слышно всем, кто стоял рядом с радистом. Наши вертушки стояли на аэродроме в Джелалабаде и должны были прилететь через час-полтора – это в лучшем случае. Мы стали переносить тела наших ребят в тень, когда вдруг по нам начали интенсивно стрелять, а группа охранения доложила, что попала под плотный огонь. Этого и следовало ожидать, ведь мы не смогли перебить всех «духов». Поэтому бандиты, вскоре очухавшись, решили, по-видимому, отбить тела расстрелянных ими солдат и пленить или убить еще и нас. Мы знали, что за каждого убитого советского солдата и офицера платили хорошие деньги, причем в долларах США. Кто платил? Ну, я думаю, известно кто – наши «лучшие» друзья.
Мы находились почти на окраине деревни. Оборону держать в таком положении весьма затруднительно, особенно когда в группе всего двенадцать человек, пусть даже очень подготовленных. Одно дело – внезапно напали, сделали работу и отошли, или господствующую высоту оседлали, когда противник внизу, пункт управления захватили, резиденцию чью-нибудь штурманули, а здесь все по-другому. Начинался самый обычный войсковой бой, который, к сожалению, мы не могли долго вести. Не наше это дело и не наша тактика – вести затяжные боевые действия, но так уж сложились обстоятельства, что выбирать не приходилось. Мы очутились хоть и за забором, но на открытом дворе, а «духи» наступали, используя естественные укрытия и деревья, растущие вокруг нашего убежища. Они могли легко забросать нас гранатами, но, видимо, очень уж им хотелось захватить в плен «шурави»[7], жадность к деньгам душила их, поэтому и лезли они упорно и настойчиво, чтобы осуществить свой план. Нужно отдать бандитам должное, воевать они умели, и неплохо. Мы же старались не подпускать «духов» близко к дувалу. Но долго так длиться не могло. У нас появились первые раненые. «Дальше будет больше», – только успел я подумать, как что-то обожгло левую руку и отозвалось тяжелой болью в плече. Пуля, пройдя навылет прямо под мышкой
В переводе с языка дари означает «советский». Так в Афганистане называли всех без исключения специалистов из СССР.
