был оставаться под домашним арестом. Елизавету растрогало плохое состояние графа, но теперь она уже не закрывала глаза на недостатки его характера.
Оказавшись в безопасности среди своих слуг и членов семьи, Эссекс снова обрел уверенность. Он написал королеве, умоляя ее смилостивиться и не дать ему разориться. В скором времени ему нужно было обновлять права на свои основные монополии, и он нуждался в деньгах. Королева отклонила его просьбу. Она простила его, отменив публичное судебное разбирательство, но Эссекс все равно был обязан предстать перед королевским трибуналом в Йорк-Хаусе и ответить за свои действия.
Он поехал туда, и ему было вынесено порицание за безобразное ведение дел в Ирландии. Судьи указали графу, что, только благодаря милости королевы, ему позволено жить дома. Они вынесли ему приговор: он должен оставаться в Эссекс-Хаусе, пока не последует приказ королевы о его освобождении. Он отстранялся от командования армией, должностей королевского шталмейстера и начальника артиллерии. Королева не была готова решить вопрос о его монополиях. Тот факт, что она не конфисковала их, подарил Эссексу надежду. Он обрел уверенность, что она не отберет их. Граф самоуверенно решил, что она слишком любит его, чтобы так обидеть.
Елизавета действительно сохраняла слабость к своему юному Робину, и тремя месяцами позже он был выпущен из-под домашнего ареста. Не получив никаких новостей от королевы по поводу своих монополий, Эссекс мелодраматически объявил, что он удаляется от общественной жизни. Однако долги его были огромны и росли с каждым днем. Он отчаянно нуждался в своем главном источнике дохода – правах на получение пошлин от ввоза сладких вин, которые истекали к Михайлову дню[24], если королева не продлит их. Эссекс умолял Елизавету. Ему необходимо было продление его прав.
Королева, однако, решила проверить в последний раз преданность графа, потому что, даже когда он унижался перед ней, выпрашивая новый договор на монополию сладких вин, его самонадеянность была очевидной.
– Когда лошади становятся неуправляемыми, необходимо усмирить их, ограничивая количество еды, – сказала она задумчиво.
Она отказалась продлить договор на получение графом пошлин за ввоз сладких вин. Лорд Эссекс хорошенько запомнит, что в Англии есть только королева, и она научит его понимать, что королева на самом деле хозяйка Англии, а он только ее покорный подданный. Королева призналась своим дамам, что, если граф исправится, она продлит его договор, но не сейчас. Пусть он заслужит ее доброе расположение, которое он так жестоко испытывал.
Как и следовало ожидать, Эссекс взорвался приступом яростного гнева. Доводы королевы, заявлял он во всеуслышание, так же обманчивы, как и ее тело. Он уехал со скандалом и стал дожидаться приглашения вернуться, которого не последовало. Королева хмуро улыбалась, но ничего больше не говорила.
Двор в те дни был переполнен
29 сентября.
