Нашлись Гаврики, которые мне в вину поставили, что я его ухлопал… по сути, обороняясь. Говорят, можно было и живым взять. Но говорить-то легко, Родион. Ведь на меня тогда двое вооружённых бандитов напало… без предупреждений и чтений всяких там моралей. Второй, по кличке, Сандал. Тоже, говорят, подох… на зоне. Нашел фраера покруче… себя.
Омоновец с некоторым сочувствием посмотрел на Розова, как бы, случайно оценивая большую и модную фигуру частного детектива. Да, большой, явно, натренированный, но… хромой.
– Тут не знаешь, где и упадёшь и заодно соломки подстелить.– согласился с Анатолием представитель правопорядка. – Это в кино… там всё у нас, копов, в прошлом, ментов, удачно и круто получается. Что называется, самые справедливые и сильные ребята с доброй и широкой улыбкой.
– Самокритика – доброе дело. А что у вашего Удава на бочке?
– Что на нём висит? Два убийства, не считая таких мелочей, как грабежи. Я тебе подробней о нём расскажу. Если встретишь, передашь ему привет от всех нас. Мы из-за этого гада по двадцать четыре часа в сутки работаем. Кстати, на нём гораздо больше мокрых дел. Два – только те, за которые он в отказ никак не мог пойти. Улики налицо. Тебе, если встретишь его, лучше нам сразу сообщить. С ним, Толян, тяжело будет справиться. Тем более ты…
– Понимаю, Родька. Я хромой. А поскольку я – инвалид, то убежать от него не смогу. Выход один – сражаться с негодяем до последней капли… или патрона.
– Не шуткуй. Он, действительно, очень силён и ловок… этот пёс. Уже и жалею, что тебе сказал… Я же знаю, ты человек… с инициативой, вечно куда-нибудь голову свою суёшь.
– Как он выглядит?
– Может, ты будешь смеяться, но он похож на тебя, – омоновец достал из внешнего кармана пятнистой штормовки небольшую цветную фотографию и сунул её в руки Розову.– Обрати внимание, он такой же худой как ты и, поверь мне, долговязый. Нос у него, правда, чуть пошире… Цвет глаз такой же, коричневый. Но буркалы у него… раскосые. Подбородок чуть мощнее. Особые приметы? Имеются. Еле заметный шрам на левой щеке, около четырёх сантиметров, почти от глаза, вниз, дугообразный. На правой руке, на тыльной стороне, в пяти сантиметрах от основания ладони, наколка – «змея, обвивающая кинжал». Но такие «рисунки» часто встречаются. Я в их значении не разбираюсь, да и не хочу.
– Он на меня похож, как вилка на бутылку,– сказал Розов, пряча фотографию не в карман плаща, а дальше, во внутренний карман пиджака.– Специально я им заниматься не стану. Мне надо кошек, собак и украденных попугайчиков разыскивать. Но если встречу твоего Удава, то мимо не пройду. Обязательно… поздороваюсь.
Судя по всему, дела, с Удавом, выкладывались аховые, потому как слинял с пересылки солидный уркаган ни вчера, ни позавчера, а уже полтора месяца назад. Конечно, где-нибудь нарисуется. Но пока, что называется, ищи ветра в поле. Один тип, возможно, богатый на выдумки, и, скорей всего, пошутил, дав анонимно полиции наводку, что Удав должен появиться в городе. Но если преступник и
