и мне отвалить?– Нервно улыбаясь, поинтересовался у магната средней руки Розов.
– Вполне! От тебя, как от козла молока. Ты – такая же рвань, как этот… Том Сойер,– он небрежно показал локтем на стоящего рядом с Анатолием Шуру Брикова, потирающего пальцами подбородок. Он (немного театрально) стонал.– Вали отсюда, сыщик! Я развалю твою контору, как карточный домик, если пожелаю!
– Пробуй,– просто ответил Анатолий.– Но, вряд ли, получится.
Но стенания, охи и вздохи молодого бомжа почти всех оставили равнодушными. Разумеется, сердобольная бабка Анисимовна не входила в их число. Именно, ведь эта старушка помогла подняться Вороньему Глазу на ноги, после того, как его крепко ударил, чуть выше подбородка, «крутой» Валерий. Она и приложила к разбитой губе Брикова носовой платок. При этом она очень тихо сказала: «Пёс окаянный, что он с человеком сделал».
– Сами всё видели, господа,– очень громко произнёс Розов. – Свою задачу я выполнил и нашел похитителя собак. Но… сами понимаете сложность возникшей ситуации. Кстати, для полных недоумков объявляю, что денег я от вас ни каких не брал, причём, они мне не нужны. А кто собирал их… для частного детектива, пусть вернёт владельцам.
– Ладно, уж,– добродушно среагировал парень в белой футболке,– всё понятно. Деньги, которые я собирал для сыщика, через неделю вам верну. Сейчас не могу, потому что я их… потратил.
Толпа возмущённо загудела. А парень в футболке поспешно ретировался. Вероятно, это был активист от… домоуправления, который, при возможности, пощипывал своих соседей. Ветхий старик, очень враждебно настроенный против содержания собак в городских квартирах, да и вообще, против стихийных «кинологов» всех мастей и пород демонстративно подошёл к Вороньему Глазу и сунул ему в руку довольно крупную российскую денежную купюру. Сказав, что «не надо падать духом, братец, и борись с собачьим отродьем», старик гордо и медленно удалился.
Ничего нет проще – подбодрить, сунуть подачку… несчастному. Или в землю закопать, а потом опять же… подбодрить. Во всяком случае, большая часть зажравшихся чиновников, коих стало великое множество, не делают даже и этого. Подай же ты, хоть милостыни страждущему (ты, обворовавший его)! Сверши хоть это… благое дело и удались, как этот старик, которому жить, может, осталось то несколько дней. Подай нищему… на хлеб, если он, борзой и грязный, даже не пытается заработать на него сам и ждёт… подачек.
Умеющий держать глупые и дежурные речи с больших трибун, оставив сирых, бездомных и обездоленных со своими проблемами, продолжают говорить, говорить, говорить… Но эта болтовня не имеет смысла, она нелепа и будет таковой, покуда не повернут в сторону народа свои свиные рыла те, кто решили и далее обирать людей и объявлять своей частной собственностью богатства страны, принадлежащие не, так называемому, государству, а народу. Именно ему, а не кучке мерзавцев, представителями какой-либо партии (читай, клана).
Печально просмотрев вслед удаляющемуся
