не ремонтировались лет двадцать, а то и больше. По двору суетливо бегали сантехники во главе с мастерицей из домоуправления, где-то прорвало трубу, кого-то залило водой… Обычная история.
Рядом с Вороньим Глазом сидела в конец избичевавшаяся женщина, в таких же лохмотьях, как и её одноглазый кавалер. Возраст по её полупьяному и морщинистому лицу определить было не возможно. Двадцать, сорок, шестьдесят лет? Но, глядя на её физиономию, одно с абсолютной точностью стоило утверждать, что не более, как два-три дня тому назад, мадам была изрядно побита и, видимо, её поклонники и ухажёры на лице этой бездумной и опустившейся бабы тренировали свои кулаки не один раз.
Достав из бокового кармана взлохмаченного, грязного и заблёванного пиджака ещё до конца не опустошённую бутылку с остатками «шила», разбодяженного самопального спирта. Вороний Глаз протянул её своей собеседнице:
– Два-три глотка сделай, Мымра. Остальную гомыру я допиваю. Улавливаешь?
– Что я не понимаю, что ли, Шура, остроту поставленного вопроса?– Она вырвала у него из рук бутылку и присосалась к ней своими язвенными губами.
– Чего, совсем оборзела, лошадь?!– Заорал истошно Вороний Глаз и отобрал у неё остатки спиртного.– Я ж тебе сказал, три раза глотни. У-у, зараза!
Замахнувшись на неё для порядка рукой, бомж одним залпом допил остальное. Вытерев рот рукавом своей замызганной одежонки, пустую бутылку он бережно засунул в карман пиджака, которая тут же провалилась под подкладку.
– Закусывать не будем, Мымра. Всех собак съели. А мне свои передали, что на мой хвост наступает… что-то… сыщик какой-то. Это тюрьма, Мымра.
– А чего плохого-то в тюрьме, Вороний Глаз?– Мымра отыскала на земле, в заплёванной траве, замызганный и замусоленный окурок и не торопливо начала чиркать спичкой по серному боку разваленного коробка. Не сразу, но прикурила.– В тюрьме, а потом, и на зоне тебя накормят, приоденут. И там весело. Коллектив большой. Не всегда дружный, но… интересный. Нормально.
– Всё ты знаешь.
– А как же! Я один раз попадала туда за… мелочь. Кошелёк у одного «бобра», как бы, прихлопнула. А потом пошла и сама сдалась лягавым. «Бобёр» кошелёк признал… На меня сначала кроили, а потом и шить дело стали. Чуть, сволота, два года условных не дали. А мне "условка" не нужна была. Как раз такое время в стране наступило, что нормальному человеку даже жрать ничего не имелось. А мне нужно было отсидеться… Я на зоне около года и прокантовалась. Прокурор добрый попался, понял, что без тюрьмы я подохну. Я в те поры молодая была…
– Я не против, Мымра. В тюрьму бы попасть, а там и на… зону. А то мне такая жизнь обрыдла.
– Раскатал гембы, ой! Брось ты! Таких ушлых сейчас тьма. Никто тебя туда не возьмёт, Вороний Глаз! Не станут на тебя, запросто, Шура, государственники жратву переводить. Мусора, они – не такие глупые, как по их рожам… кажется. Ты для них – никто. С тебя ничего не возьмёшь… Пойдём лучше в подвал, перепихнёмся пару раз. Я сегодня, на всякий случай, без трусов.
– Чего
