совсем… Идя на такое дело, вы не можете не знать, что у Малевича было пять квадратов, три черных, один красный и один белый… на белом. И размеры разные, владельцы их тоже – с бору да с сосенки… Так какой квадрат желает лицезреть ваш заказчик?
– А я-то уж было подумал, что вы полный профан в живописи… Вполне корректный вопрос, и я ценю это… Нужен тот квадрат, который не абсолютно беспросветный, как космическая ночь, а с характерным просвечивающимся сквозь ночь рисунком. Тот, который был представлен на выставке Малевича в 1915 году. Кажется, экспозиция называлась 0,10?..
– Это упрощает и одновременно усложняет мою задачу. Упрощает потому, что не надо искать другие квадраты, а усложняет, или делает ее почти невыполнимой по причине слишком уж надежных хранилищ Третьяковки…
– А почему вы решили, что квадрат хранится именно там?
– Я сам ничего не решал, об этом писали газеты… – Здесь Нуарб слукавил – узнал он об этом от Маэстро. – Но вы правы, нужна дополнительная проверка, газеты публикуют столько вранья и всяких нелепиц, что если им верить… Как бы то ни было, речь идет не о том четырехугольнике… прошу прощения – квадрате, который хранится у Пиотровского в Эрмитаже… Этот – второй или третий, состряпанный учениками Малевича. Копия первого, но не первый… Вам ведь нужен первичный, подлинный квадрат, не так ли?
– Мой шеф спит и видит оригинал, помеченный 1913-м годом… Размеры… минуточку, сейчас достану очки и… Запомните или вам записать его параметры?
– Такое не забывается… Его размер известен всему подлунному миру, – значительным тоном произнес Нуарб, – однако, говорите, ибо повторение – мать учения…
– 53 на 53 сантиметра… Чистой воды квадрат и, умоляю вас, не обзывайте его прямоугольником или четырехугольником, заказчик от этого приходит в ярость…
– Тогда пожелайте мне успеха…
– Действуйте и… не промахнитесь…
И надо же было случиться, что в то время, когда Незнакомец, наблюдал за неспешно удалявшимся Нуарбом, в Третьяковской галерее, вернее, в ее филиале на Крымском валу, произошло крохотное и потому никем не замеченное событие, повлекшее впоследствии гигантские изменения в противостоянии Минуса с Плюсом. Одна из картин, покоящихся на металлических стеллажах, непроизвольно сдвинулась с места, беззвучно сместилась к краю полки и опасно зависла, грозя потерять равновесие. Недоставало лишь какого-то ничтожнейшего толчка, неуловимой вибрации, чтобы полотно на одну миллионную миллиметра приблизилась еще ближе к пропасти… И толчок, никакими приборами не зафиксированный, произошел. Это случилось в тот момент, когда Нуарб, почувствовав вдруг какой-то свербёж в носу, громко чихнул. Именно в этот миг картина спикировала со стеллажа вниз и, каким-то чудом минуя стройные ряды других полотен, проскользнула между ними и вновь заняла вертикальное положение, но уже в ряду Второстепенных. Теперь по левую сторону от нее мирно дремали импрессионисты, а справа – незримо бесновался бестолковый сюрреализм.
