взрослой женщиной, когда я родилась, и я ее почти не знаю, а с Еленой мы всегда были соперницами. Может, она и рассуждает о священных войнах, – с презрением в голосе добавила девушка, – но этого никогда не будет. Империя и себя-то защитить едва может, что говорить о войне против султана.
Мурада поразило, что в этом вопросе девушка так точно ухватила суть, а Теадора продолжила:
– Мама держит меня в курсе новостей. Хоть мы с ней и не виделись после моего отъезда из Константинополя, каждую неделю специальный посыльный, которого господин Орхан держит только для меня, доставляет мне письма прямо с берега и относит мои ответы. Через несколько месяцев после того, как я сюда приехала, мой единокровный брат Иоанн был убит в бою, и мама сразу же сообщила об этом, так что я могла молиться о его душе. Родители не могут меня навестить: ты, конечно, знаешь, как сейчас опасно путешествовать, а уж жена императора Византии была бы для пиратов и грабителей желанной добычей, – но они меня очень любят, принц Мурад! Любят!
– Ты не знаешь о любви ровным счетом ничего! – яростно воскликнул Мурад и, быстро притянув ее ближе, усадил к себе на колени. – У тебя осталось только смутное воспоминание о нормальной привязанности ребенка к своей семье. Никто никогда не прикасался к тебе по-настоящему, не тревожил твою гордость, не пытался разбудить твое холодное сердечко. Но я это сделаю: обещаю пробудить тебя к жизни, к любви… открыть себе самой!
– Ты не имеешь права так говорить! – сердито выпалила Теадора и попыталась высвободиться из его объятий. – Я жена твоего отца! Это так ты почитаешь Коран? Как же твое обещание не соблазнять меня?
Мурад мрачно усмехнулся.
– А я и не собираюсь. Мне известны десятки способов доставить удовольствие, не лишая тебя девственности. И мы начнем прямо сейчас!
Он наклонился к ней, но она уперлась ладонями в его грудь, не давая приблизиться.
– Твой отец…
– Адора, мой отец, – не дал ей договорить Мурад, ослабляя узел на завязках ее плаща, – никогда не призовет тебя к себе. После его смерти султаном стану я и, кто бы на тот момент ни был императором Византии, устрою так, чтобы ты стала моей женой. А до того времени я буду учить тебя искусству любви.
Теадора ничего больше не успела возразить – его губы не позволили, – и бороться с ним тоже не могла: в его крепких объятиях она едва могла дышать. Ее сердце гулко колотилось в неистовом ритме, и она чувствовала своими ладонями, распластанными по его груди, биение, такое же частое и сильное, его сердца. Она попыталась было отвернуться, но он погрузил пальцы в ее шелковистые волосы и крепко удерживал голову. Его губы, теплые и твердые, оказались на удивление нежными, а поцелуй – настолько восхитительным, что она испугалась реакции собственного тела. Теадора снова почувствовала, как тает ее сопротивление, и стоило ей расслабиться, его поцелуй стал глубже. Но что это с ней? Дрожь охватила все тело, груди странно отяжелели, соски заныли.
