Один ужин вдвоем, а?
– Правда, не стоит. – Она подходит ближе, слегка касается рукой моего плеча, по моей спине бегут мурашки.
– У меня руку свело любовной судорогой, – кривляюсь я и хватаюсь за плечо. – Можешь слегка помассировать, вот здесь?
– Могу прижечь сигаретой, чтобы не мучился. – Она улыбается, окончательно сводя меня с ума.
Я заваливаюсь на бок и начинаю чуть-чуть дергать левой ногой.
– Всего одно касание, и ты спасешь жизнь человека, или убьешь меня, не коснувшись! – Я тяну к ней руки.
– Если бы я могла убивать людей, не касаясь, этот город стал бы много лучше. – Ее глаза снова становятся безразличными. – Вставай, Миркин, дети могут зайти!
– Боишься быть скомпрометированной? – Я понимаю, что до питерского самолета около трех часов, а вот до нашего с ней ужина... Поднимаюсь со стола.
– Боюсь показаться навязчивой, но ты меня слегка утомил. Мне нужно идти, прости! – Она говорит абсолютно холодным тоном, но сумку со стола не убирает, оставляя мне тем самым щель в пять миллиметров, в которую я, как всякий срывающийся со скалы, всовываю палец.
– Три чашки кофе!
– Почему именно три?! – За щелью обнаруживается довольно большая полость.
– А почему бы, собственно, не три?
– Господи! – кривится она. – Одна сплошная демагогия.
– Нет. Это – демагогия, – говорю я, указывая на нее пальцем. – Так любила говорить Ульрика Майнхоф.
– Это дизайнер одежды, да? – Она хлопает ресницами, стараясь быть похожей на одну из тех... но у нее выходит неубедительно.
– Ага, западногерманский бренд. Фракция Красной Армии. У тебя есть что-то этой фирмы?
– Пудреница в форме автомата Калашникова.
– А у меня джинсы из кожи Баадера. Нам будет хорошо вместе, правда?
– Я могу попросить помощь зала? – Она прищуривается и перекладывает школьный журнал с одного края стола на другой.
– Боюсь, у вас больше не осталось подсказок. – Я укоризненно качаю головой.
– Тогда я забираю деньги.
– «Жан-Жак», «Кофемания», «Маяк» в конце концов!
– Я уже запуталась, кто здесь ведущий?
– Как хочешь. – Я делаю шаг вперед и беру ее за руку.
– Не дай тебе бог назвать меня зайкой! – Она выдергивает руку.
Откуда это? Слышала, как я разговаривал со школьницами? Это слово проскользнуло в начале? Навела обо мне справки? Последнее обнадеживает, ровно настолько, чтобы успеть впасть в паранойю.
– Я таких слов даже не знаю, – получается неуверенно.
– Звучит нетвердо. – Она берет сумку, журнал и начинает движение к двери.
– Наташ, послушай! – Я забегаю вперед. – Через четыре часа мне нужно быть в Питере. Самолет в три. Завтра – кофе, обед, ужин, завтрак?
– Я подумаю. – Она делает еще один шаг к двери.
– Когда тебе можно позвонить?
– Ты знаешь мой номер?
