св. Павла. Если Иисус в пророческой беседе говорит, что прежде Евангелие должно быть проповедано всем народам и только тогда наступит конец мира, то ту же мысль мы находим и у Павла в Послании к римлянам: «Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, – чтобы вы не мечтали о себе, – что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников; и так весь Израиль спасется, как написано» (Рим 11, 25–26). Полное число язычников и весь Израиль: в этой формуле проявляется универсальность желания Бога, чтобы все спаслись20. Но для нас важно, что и Павел знает о времени язычников, в котором мы сейчас живем и которое мы должны прожить, чтобы осуществился Божественный замысел. То, что раннее христианство не могло иметь хронологического представления о продолжительности «kairoi» (времен) язычников и, без сомнения, представляло их как краткий отрезок времени, в конечном счете, не столь важно. Главное заключается в самом предсказании этих времен, которое должно было быть понято и было понято учениками без всяких вычислений их продолжительности как наказ делать то, что возвещено и необходимо: нести Евангелие всем народам.
Неутомимость, с которой Павел шел к народам, чтобы принести им Благую Весть и, по возможности, еще до конца жизни исполнить наказ Иисуса, объясняется не только знанием исторического и эсхатологического значения евангельской проповеди: «Ибо если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую!» (1 Кор 9, 16).
В этом контексте неотложность евангелизации в апостольские времена в меньшей степени определялась спасительной необходимостью знания Евангелия каждым отдельным человеком и в гораздо большей степени – великой исторической концепцией: чтобы мир пришел к цели, Евангелие должно прийти ко всем народам.
Это «ощущение неотложности» в некоторые исторические периоды заметно ослабевало, но затем вновь обострялось и давало новый толчок продолжению евангелизации. При этом на втором плане всегда оставался актуальным вопрос о миссии Израиля. Сегодня мы, потрясенные до глубины души, видим, сколько недоразумений, имевших тяжкие последствия, накопилось за прошедшие столетия. Размышление над ними помогает осознать, что, несмотря на все мрачные моменты истории, всегда можно найти путь к правильному пониманию.
Здесь мне хотелось бы процитировать слова Бернарда Клервоского, которые он высказал своему ученику, Папе Евгению III. Бернард напоминает Папе, что ему поручена забота не только о христианах: «Ты также должник неверующих, иудеев, греков и язычников» («De cons.» III/I, 2). И тут же поправляет себя и уточняет: «Хотя, что касается иудеев, то время извиняет тебя. Для них установлен определенный час, который нельзя приблизить. Но что ты сам говоришь о язычниках? Что могло прийти на ум твоим предшественникам, что они прекратили благовествовать, в то время как неверие еще так широко распространено? По какой причине (…) спешащее во все
См. Тим 2, 3–4.
