брака.
– Сомневаюсь, что брак с герцогом Седжмуром можно назвать второсортным, – холодно заметил Кэмден. «Куда же делась подруга моего детства?» – в отчаянии спрашивал он себя.
Пен тихо вздохнула и так же тихо проговорила:
– Можно, Кэм. Если герцог предлагает одну лишь привязанность, – то можно.
Кэмден сделал глубокий вдох и шумно выдохнул. В данный момент ему оставалось лишь надеяться, что Пенелопа не заметит его возбуждения. В противном случае унижение было бы окончательным…
– Ты бы предпочла, чтобы я солгал?! – прорычал он.
Девушка поморщилась и со вздохом ответила:
– Даже если бы ты солгал, я не поверила бы тебе, Кэм. Я знаю тебя очень давно, и мне прекрасно известно, что такое понятие как любовь для тебя просто-напросто не существует.
Кэмден пытаясь говорить как можно спокойнее – гневные нотки лишь отпугнули бы Пенелопу:
– Пен, но подумай о преимуществах…
Девушка выпятила подбородок и с вызовом в голосе заявила:
– В данный момент я не вижу ни одного – помимо богатства, конечно же.
Не в силах сдержаться, Кэмден стремительно поднялся с кресла и гневно взглянул на девушку. А она взглянула на него с усмешкой и, не выказав ни малейшего испуга, проговорила:
– Не стоит напускать на себя столько важности, Кэм. Этот взгляд перестал производить на меня впечатление еще до твоего отъезда в Итон.
Пенелопа прошлась по комнате и коснулась каминной полки. Заметив, как дрожали ее пальцы, Кэмден вдруг понял: несмотря на внешнее спокойствие, она сильно нервничала. Но разве могло быть иначе? Ведь Пен всегда принимала все слишком уж близко к сердцу… Сколько раз он заставал ее в слезах после того, как братья намеренно задевали ее за больное. Но при этом Пенелопа Торн была чрезвычайно гордой – еще одно превосходное качество для настоящей герцогини…
Но, увы, очевидно, она не станет его герцогиней. Что ж, не только Пен обладала гордостью. Смерив девушку высокомерным взглядом, Кэмден холодно проговорил:
– Надо полагать, ты мне отказываешь, не так ли?
Костяшки пальцев, теперь уже вцепившихся в каминную полку, заметно побелели. Однако в остальном Пенелопа даже бровью не повела.
– Да, отказываю. – Она немного помолчала. – Но я ценю твою снисходительность.
Ложь была настолько очевидной, что при других обстоятельствах Кэмден непременно рассмеялся бы. Только вот уязвленное самолюбие напрочь лишило его чувства юмора. Ослепленный гневом, он коротко кивнул и проговорил:
– В таком случае, мисс Торн, не смею более претендовать на ваше драгоценное время. Всего наилучшего.
Что-то очень похожее на боль промелькнуло в карих глазах девушки, но Кэмден сейчас был слишком зол, чтобы думать об этом.
– Кэм… – Пенелопа шагнула к нему.
– Всего
