Дело передали мне.
– М-да… Стукова не верила, что умрет, – задумчиво выпускает клуб дыма Малецкая. – Ирония судьбы… Представляете, за день до смерти говорила, что прекрасно себя чувствует.
– Какой день вы имеете в виду?
– Субботу. Я встретила Анну Иосифовну в скверике. Она прохаживалась с интересным молодым человеком в морской форме.
– Вы считаете, что Стукова убита в воскресенье?
– Разве вы не так считаете? – испытующе смотрит Малецкая. – Или спрашиваете об этом, допуская абсурдную мысль, что преступление совершено кем-то из нашей семьи?
Эта мысль не казалась абсурдной Валентине. Мне она тоже представляется не лишенной оснований. Однако я пришла сюда не для того, чтобы делиться своими соображениями. Поэтому скромно улыбаюсь и прошу описать человека в морской форме.
Евгения Константиновна обиженно поджимает губы:
– Я вышла из того возраста, когда обращают внимание на молодых людей… Но если вы настаиваете, попытаюсь… Высок, подтянут, лицо интеллигентное. По-моему, был чем-то удручен… Впрочем, могу ошибаться.
Моя подруга, Маринка, без ума от молодых людей в морской форме. Мне же больше нравятся молодые люди в очках и с задумчивым взглядом, как мой Толик. Однако этот моряк меня интересует:
– В каком он звании?
Малецкая вдавливает докуренную до гильзы папиросу в пепельницу, рассудительно произносит:
– Должно быть, вы неправильно поняли. А может, я неправильно выразилась… Он, кажется, и не моряк. Во всяком случае, не офицер. Скорее даже речник. У моего сына такая же форма.
– Может, он и не был удручен?
– Был, – чуть подумав, уверенно отвечает Малецкая. – Мне показалось, Анна Иосифовна сказала ему что-то неприятное. Она вообще была тяжелым человеком… Хотя о покойниках плохо не говорят, я должна быть объективной.
Объективность – это как раз то, что мне нужно от свидетелей. Прошу Евгению Константиновну поподробнее рассказать о Стуковой.
– Это сложно… Я даже не могу сказать, что хорошо узнала Анну Иосифовну за многие годы общения. Замкнутым она была человеком, мало о себе говорила. Мелькнуло как-то у нее сожаление о прошедшем нэпе. Представляете, сколько лет прошло, а она помнит, как ей тогда хорошо жилось… Но сильно она со мной не делилась. Нужно у Гути спросить.
– У Гути?
– Да, у Пуховой Августы Дмитриевны. Это близкая подруга Стуковой. Они еще с тех времен знакомы.
Малецкая вынимает из пачки папиросу, прикуривает. Тут же спрашиваю:
– Стукова тоже курила папиросы?
– Исключительно… Мы с ней иногда друг друга выручали.
– А ваш сын, наверное, предпочитает сигареты?
Малецкая задерживает на мне взгляд, не без гордости отвечает:
– Он не признает этой дурной привычки. И спиртным не увлекается. Даже на поминках Стуковой лишь пригубил рюмку.
– На похоронах было много
