Окружение, знакомства… Сама понимаешь.
Получаю еще несколько ценных указаний прокурора и иду их исполнять.
Не люблю больниц с их специфическим запахом лекарств и человеческого горя, но часто приходится в них бывать, а что еще хуже – в моргах. Правда, на этот раз проезжаю мимо приюта усопших. Мне чуть дальше – в пятый корпус. Там, в тринадцатой палате, лежит Августа Дмитриевна Пухова. Об этом узнала от ее соседей.
Молоденькая медсестра строгим голосом интересуется, куда это я так тороплюсь, и решительно преграждает дорогу. Оказывается, часы приема еще не наступили. Предъявляю удостоверение. Она соглашается пригласить врача.
Жду долго и уже начинаю нервничать. Но вот появляется невысокий плотный мужчина в белом халате.
– Игорь Владимирович Шабалин, – представляется он.
Спрашиваю, можно ли побеседовать с больной Пуховой. Доктор с сомнением качает головой:
– Боюсь, вам это не удастся…
– В смысле?
Шабалин берет меня за локоть, и мы начинаем кружить по пустому приемному покою.
– Понимаете, Лариса Михайловна, геморрагический инсульт… В таком возрасте это пренеприятнейшая вещь. А здесь мы еще встречаемся с редчайшей клинической картиной – кровоизлиянием во внутреннюю капсулу, и очаг его распространился в белое вещество правой доли головного мозга. Вследствие этого появился отек мозга, повысилось внутричерепное давление…
Минут десять вежливо киваю, потом не выдерживаю:
– Так она может говорить?
Шабалин округляет глаза:
– Лариса Михайловна!.. При такой клинической картине!..
Сокрушенно вздыхаю. Игорь Владимирович принимается меня успокаивать:
– Не волнуйтесь. Как только больной станет лучше, сразу позвоню. Вы только телефончик оставьте.
Оставляю телефончик и совсем было собираюсь уходить, как доктор ошарашивает меня:
– Лариса Михайловна, как вы относитесь к джазу?
– К джазу?.. Нормально отношусь…
– Сегодня в Большом зале Консерватории камерный хор под руководством Певзнера будет исполнять джазовые композиции… Билетов, конечно, не достать, но у меня лечился директор хора… Мне удалось выпросить два билета… А я одинок…
Сочувственно улыбаюсь:
– Извините, Игорь Владимирович, но вечером я обычно занята. Днем тоже…
– Никак?..
Развожу руками:
– Никак!
– Очень жаль. Такие концерты – большая редкость.
Прощаемся.
Пока беседовала с врачом, тучи исчезли. Небо стало бесцветным, как подсиненная простыня. В такое небо можно смотреть бесконечно, но у меня никогда не хватает на это времени. Некогда даже задержать взгляд на начинающих покрываться налетом осени деревьях.
Не вовремя заболела Пухова. Она может знать многое. Наши подруги зачастую более информированы
