от самоуверенности. Как-то ночью привезли больного с автомобильной травмой. С нашими дорогами и особенностями структуры поселка, о которых я рассказывал, это было довольно частым событием. Я обследовал пациента, сделал ему рентгенологическое исследование. Результат привел в изумление и врача-рентгенолога, и меня: в грудной полости мы увидели петлю тонкой кишки! А это значит, что у больного разрыв диафрагмы. Я тут же вызвал шефа. Через минуту он был на месте. Выбора у нас не было – состояние больного довольно тяжелое, необходима срочная операция. Анестезиолог нам не полагался по штату, но Геннадий в свое время прошел месячную специализацию по анестезиологии, владел азами: умел интубировать и кое-что еще. Но, увы, не так много, как хотелось бы. Так вот… он интубировал больного, наркоз проводила медсестра, а мы начали операцию, то есть оперировал Гена, а я помогал. Мы оперировали через абдоминальный разрез и ушивали диафрагму всю ночь. Потом, через много лет, когда я уже стал доктором наук, сделал не один десяток чрезплевральных операций, когда рассекалась, а потом сшивалась диафрагма, я пытался вспомнить и проанализировать, что же мы делали несколько часов, когда, по идее, это должно было занять несколько минут. Безусловно, сказалось отсутствие опыта, ведь мой стаж работы исчислялся одним годом, но и Гена оказался не на высоте. К утру больной умер у нас на операционном столе. Это была первая смерть, когда я принимал в операции непосредственное участие. Сказать, что мы очень переживали, не сказать ничего! Обида, величайшая досада на самих себя, чувство вины перед молодым парнем, умершим у нас на руках, перед его родственниками, желание возвратиться к началу операции и сделать все по-другому, желание бросить хирургию к чертовой матери и уйти в терапевты, а еще лучше в диагносты или лаборанты! Описать словами все эмоции и переживания, которые бурлили в душе, невозможно. Это может понять лишь хирург, переживший такую же ситуацию и не сошедший с ума!
У каждого, запомните, каждого врача есть свое кладбище. И чем известнее и опытнее врач – тем это кладбище у него больше. У начинающего врача его, конечно, может и не быть какое-то время – но только какое-то время. Причины банальны: это и ошибки (не ошибается тот, кто ничего не делает), это и в ряде случаев неизбежная смерть пациента. Врач ходит рядом со смертью, кто-то ближе, кто-то дальше… Это нормально: люди умирают, и при этом зачастую умирают на руках у врачей. Такова жизнь.
Мы оформили протокол операции, историю болезни, и я поплелся домой. Помимо переживаний на меня навалилась тяжелая усталость: ничего не хотелось, только лечь, закрыть глаза и забыться хоть на время. Но не успел я умыться, как меня опять вызвали на операцию – привезли мальчика с аппендицитом. Вспомянув снова всех чертей с матерями, я поплелся в приемный покой. Осмотрел ребенка: клиника была похожа на аппендицит, и я решил оперировать его. Мальчика увезли в операционную и начали готовить к операции. На стол его уложили, разумеется, совершенно голого. Я мою руки, и тут подходит ко мне операционная сестра, уже немолодая и опытная, и говорит, что у мальчика на теле множественные петехиальные высыпания. Из-за усталости и малой опытности я ответил,
