опыта человека. Опыт человека «складывается» из прямо-таки неисчислимого множества фактов, среди которых для нас особенно важны факты «человек действует», ибо в них-то и происходит специфическое раскрытие личности через поступок. Все эти факты, помимо количественной множественности выказывают еще и ту сложность, о которой уже говорилось выше: именно они являются как данными извне (во всех других людях, кроме меня), так и данными изнутри (на основе моего собственного «я»).
Переход от этого множества фактов (а также их сложности) к пониманию их принципиальной самотождественности (или того, что выше было определено как стабилизация объекта опыта) является делом индукции. Так, по крайней мере, должен был понимать индуктивную функцию разума Аристотель5. Иного мнения придерживаются позитивисты (в частности, Дж.С. Милль), которые в индукции видят уже форму доказательства, меж тем как, по Аристотелю, она не является ни видом доказательства, ни типом мышления. Индукция – это умопостигаемое понятие смыслового единства во множественности и сложности явлений. Если вспомнить наши прежние высказывания об опыте человека то, можно сказать, что индукция ведет к той простоте опыта человека, которую мы констатировали при всей его сложности.
С тех пор как опыт человека стал формироваться в виде взгляда на личность через поступок, этот взгляд вобрал в себя всю простоту опыта, став его выражением. Следовательно, теперь (под углом этого взгляда на личность) мы можем перейти от множества опытных фактов к их самотождественности – к утверждению, что в каждом факте «человек действует» содержится «то же самое» соотношение – «личность—поступок» и что тем же самым образом и личность проявляет себя через поступок.
Самотождественность – это то же, что и смысловое единство. Переход к этому единству является делом индукции, ибо сам по себе опыт ставит нас перед лицом множества фактов. Опыт также сохраняет всё это богатство фактов в их разнородности (признаком которой являются отдельные их особенности), меж тем как разум постигает во всех них одно лишь единство смыслов. Постигая это единство, он позволяет опыту одерживать определенное превосходство. В то же время, однако, разум не перестает понимать его во всем его богатстве и разнообразии.
Понятие единства смыслов не означает перечеркивания его опытного богатства и разнообразия (как ошибочно иногда интерпретируется отвлеченная функция). Постигая, например, на основе опыта человека, на основе всех фактов «человек действует» личность и поступок, разум продолжает оставаться в этом принципиальном понимании открытым всему богатству и разнообразию данных опыта.
Пожалуй, этим также объясняется и тот факт, что вместе с пониманием соотношения «личность—поступок» обнаруживается и необходимость истолкования этого соотношения, необходимость его прояснения. Индукция прокладывает дорогу редукции. Настоящее исследование выражает потребность истолковать, прояснить,
