она сама впервые стала гувернанткой около часа назад, у них с герцогом Резерфордом, похоже, было немало общего. Оценивать это общее можно по-разному, и далеко не всегда положительно, но с наличием этого общего спорить трудно.
Лили не собиралась делиться этой информацией со своим работодателем ни в ближайшем будущем, ни, если он по-прежнему останется ее работодателем, в будущем отдаленном.
Какая удача, что в поместье, принадлежащем ее отцу, жил викарий! И, к счастью, природа наделила ее хорошей памятью. Благодаря этим двум счастливым обстоятельствам она могла рассказывать о семье своего «предыдущего нанимателя», не прибегая ко лжи. Если бы только она могла раскрыть перед ним карты, чтобы он смог по достоинству оценить ее ум и сообразительность! Но, увы, такое поведение было бы контрпродуктивным. Пожалуй, еще более контрпродуктивным, чем приход на собеседование без рекомендательных писем.
Лили поймала себя на том, что улыбается, и тут же осознала, что продолжает идти по коридору. Как такое возможно? Столько мыслей, а она даже до места не добралась!
Может, герцогу стоило вместо гувернантки нанять штурмана? В такое далекое путешествие нельзя пускаться без запасов провизии. Право, надо срочно что-нибудь съесть, потому что от голода она делается несколько… раздражительной. Еще полчаса без еды, и она начнет рычать и бросаться на людей.
Рычащая гувернантка и герцог Сердцеед – славная парочка!
Лили с трудом сдерживала смех. Наконец она добралась до спальни Роуз. Но стоило ей распахнуть дверь, как смеяться ей расхотелось. Роуз лежала на полу и горько плакала.
– Ваша светлость, один из господ, что были с вами утром, вернулся с визитом. Велите сказать, что вы дома? – с брезгливой миной доложил Томпсон и для пущего эффекта презрительно хмыкнул в конце.
Маркус не без оснований подозревал, что дворецкий не одобряет выбранную новым герцогом линию поведения. Томпсон придерживался распространенного мнения, что высокий титул требует соответствующего к себе отношения от того, кто его носит. Маркус и сам понимал, что ведет себя не совсем так, вернее, совсем не так, как, по мнению большинства, следует себя вести герцогу. Однако неодобрение (или одобрение) прислуги никак не должно волновать титулованного хозяина. И потому Маркусу было все равно, что думает о нем Томпсон. Или почти все равно.
– Зовите его ко мне, – небрежно взмахнув рукой, распорядился Маркус. Любопытно, который из двух его собутыльников решил его навестить?
Ответа долго ждать не пришлось.
– Похоже, ваш дворецкий меня недолюбливает, – с ухмылкой сообщил Смитфилд. – А я думал, мы с ним поладили. Я дал ему монету, когда он принес новую непочатую бутылку бренди. – Смитфилду был свойствен легкий сарказм, и в этом они с Маркусом были похожи. Даже интонации порой совпадали.
Следует признать, что, остановив свой выбор на Смитфилде, Маркус поступил правильно. Один верный поступок – это уже что-то. Хотя…
– Сегодня
