джигитовка или виртуозное владение музыкальным инструментом. Единственное, на чем они оба упорно настаивали, так это на том, чтобы он прекратил бродить по окрестностям в полном одиночестве, поскольку подобное поведение неприлично для джентльмена.
Очевидно, они не видели ничего неприличного в том, чтобы его либо игнорировать – так чаще всего и бывало, или унижать – что происходило в тех редких случаях, когда его не хотели или не могли игнорировать. И потому, когда он должен был на спор удержать ложку на носу две минуты, он не давал ей упасть еще целую минуту после того, как уже выиграл спор.
Если бы только он мог продержаться лишнюю минуту, занимаясь кое-чем другим!
Но ему не следует об этом думать, поскольку этими мыслями он, вполне возможно, навлекает на себя неприятности. Если бы только он мог думать о чем-то другом! Эта новая гувернантка имела для него больший вес, чем ложка на носу. Во всех смыслах.
– Тогда прошу за мной. – Маркус шагнул к двери, открыл ее и придержал, пропуская гувернантку вперед. Она проскользнула мимо, коснувшись его ног подолом платья. В этот момент он уловил ее запах: теплый, деликатный, чем-то напомнивший самый лучший летний день в Лондоне. Нет, не то: Лондон ужасно пахнет летом. Пожалуй, она напомнила ему летний день в зеленом пригороде. Маркус, сделав над собой усилие, стряхнул эту мысль и продолжил упражняться в «незамечании». Он старательно не замечал, как она поднимается по лестнице. На верхней ступени мисс Лили оглянулась и посмотрела на него с лимоннокислой миной. Кажется, скоро у него начнется изжога от этой кислятины.
– Куда мы направляемся, ваша светлость?
– В мою спальню, разумеется, – как ни в чем не бывало ответил Маркус. Двусмысленность сказанного приятно щекотала ему нервы.
Лимоннокислое выражение уступило место выражению глубочайшего потрясения. Маркус испытал облегчение, не обнаружив в ее потрясенном лице признаков страха.
– Я не могу идти с вами в вашу спальню, и вы об этом знаете.
– Если я только что сказал, что мы туда идем, я не мог об этом знать. Это же очевидно. Нам сюда, – добавил он, не дожидаясь дальнейших возражений с ее стороны. Она может спать голой, если хочет. Зачем он только об этом подумал – теперь она будет чудиться ему голой всю ночь, мешая спать! В любом случае она пойдет с ним туда, куда он ей скажет.
Маркус шел не оглядываясь, словно ни на йоту не сомневался в том, что она идет следом. Его спальня была в самом конце коридора, и все многочисленные герцоги Резерфорды с неодобрением смотрели на него со стен, видя в нем явные признаки вырождения.
«Я не просил производить меня в герцоги!» – хотел крикнуть им Маркус. Но, раз уж он герцогом оказался, стоит ли отказываться от тех привилегий, что дает титул? С паршивой овцы хоть шерсти клок, как говорится.
Маркус шагнул в свою спальню, спиной чувствуя близкое тепло тела Лили. Он прикрыл за ней дверь, просунув руку в тесный промежуток между дверью и ее спиной,
