немало зла.
Заклятья проще нет; не будь так одурманен,
Его бы сразу леший раскусил.
Но карты видя, как в густом тумане,
Он своего обмана плод вкусил.
Все вышло так, как Никодим задумал,
И в прикупе к тузу десятка вдруг пришла.
Перечить старый леший было вздумал…
Но благодать к нему с небес сошла.
Он прослезился, в воровстве признался
И клятву дал не врать, не воровать.
Язык во рту о зубы заплетался,
И Прошка до утра решил поспать.
Дурман-трава свою сыграла роль,
И старый леший с зайцами простился.
А Никодим, как истинный король,
К вассалам с тронной речью обратился.
– Жалею вас, жалею ваши ноги,
Но мы к утру должны домой дойти,
Преодолеть усталость и дороги,
Чтоб старый вор не смог вас вновь найти.
В родном лесу вам каждый куст подмога,
Овраг любой вас от беды спасет.
Вы, спрятавшись, подкормитесь немного,
А там и Афанасий к вам придет!
Не плачь, Малышка, не пыхти, Обжора,
Обманывать какой мне интерес?! -
И, дудку отложив, – не разбудить бы вора! –
Повел он зайцев за собой в родимый лес.
Глава 5,
где леший Афанасий знакомится со знахарем (ведуном) Силантием, а также неожиданно встречается с его дочерью.
– Входи смелее, гость нежданный!
И Афанасий в дом вошел,
Помедлив чуть. Был голос странный,
Из преисподней будто шел…
Снаружи дом дышал на ладан,
Казалось, ветер дунь – снесет.
Внутри увидел – анфилада
Пустынных комнат вдаль идет;
Не обойти их и в недели.
Повсюду пауки в углах
В сетях серебряных воссели,
И эхо бродит в потолках.
Нетопырей полет бесшумный
Картину эту дополнял…
Отшельник жил здесь иль безумный?
Судьбину Афанасий клял.
Не склеп могильный, не пещера,
И не острог, и не изба…
Какой изгоя мерить мерой?
Дом ведуна – его судьба.
Вновь Афанасий огляделся,
Но не увидел никого;
Куда-то даже голос делся…
И леший крикнул: «Ого-го!»
Но поперхнулся криком сразу.
Из сумрака его ожгли,
Стеснив дыхание, два глаза –
Как будто факелы зажгли.
Был дряхл ведун – живые мощи,
Но все ж огромен, как медведь.
Подумал леший: «Тощий-тощий,
А в ухо даст – убьет же ведь!»
