поцелуй на склоне дня
Есть встречи новой обещание…
Но Афанасий не любил.
Сомненьями вовсю терзаясь,
Иных забот он полон был
И ими жил, не отвлекаясь.
«Пора и в путь», – подумал он,
На солнце пятен не заметив.
В любви был леший не силен,
Своей нигде пока не встретив.
За полем снова лес вставал,
А там гора горбы вздымала…
Но дух лесной не уставал,
Ему природа сил давала.
В краю безлюдном незачем таиться
И опасаться встречи с чужаками.
Мог Афанасий и росой напиться,
А закусить древесными грибами.
Но если б из людей увидел кто его –
Узрел бы мужика, каких немало
По свету бродит. В лешем ничего
От духа не было, на вид – обычный малый.
Легко весь день мог волком пробежать,
А ночью – филином или пугливой тенью.
Но не любил он облика менять,
Предубеждение оправдывая ленью.
Он шел в надежде, будто так и надо,
Весь леших род от тяжких бед спасти.
Собою жертвовал, не требуя награды,
Мечтая лишь до города дойти.
Мечтал – сбылось, и он дошел таки!
Не леший, а позор лесного рода.
…Нередко вот такие простаки
И остаются в памяти народа.
Глава 3,
где леший Афанасий приходит в город и в поисках знахаря встречается с домовыми.
Лишь тот из нежити, кто не боится сглаза,
Увидев город, в ужас не придет:
Как будто зверь притих тысячеглазый
И, злобою терзаясь, жертву ждет.
Но из таких – ну, домовые разве,
Ведь не случайно в городах живут они.
А впору лешему и слепота, и язвы,
Когда кругом огни, огни… и вновь огни.
А воздух городской? Его нет гаже,
Опасен он для тела и души.
Не ядовит так газ болотный даже.
Будь осторожен, леший, не дыши!
Но за бедой беда идет опять -
И нос сочился, и глаза слезились.
Не будь упрям так, повернул бы вспять,
И долго бы потом кошмары снились.
…Так город лешего сразил,
Едва начался бой;
Он нежить страхом заразил.
И духом пал герой.
Едва живой в кустах лежал,
Пережидая день.
И потому лишь не сбежал,
Что выдала бы тень.
Но шли часы; чем ближе ночь,
Тем крепче духа дух.
И в полночь страх изгнал он прочь
И стал к сомненьям глух.
Он осторожно сделал
