ведуна найти.
Лесною меркой мерил,
Считал, найдет и так.
В удачу слепо верил,
Как и любой чудак.
Но в городе удачи нет
Из леса чужаку.
И освещал уже рассвет
Дорогу лешаку,
Когда услышал он – петух
Вдруг солнцу гимн пропел.
Мерещится, подумал дух.
Но вновь тот захрипел…
– Откуда взялся здесь петух,
Ведь город – не село? –
Воскликнул Афанасий вслух,
А в мыслях: «Повезло!»
Ведь Никодим же говорил, -
И как он мог забыть! -
Селянин в прошлом Доможил…
А что? Все может быть!
Так леший – ночи не прошло, –
Всем лешим изменил.
Вражду он осудил как зло,
И домовых простил.
А Афанасий уж спешил,
Пока не смолк петух.
За домового все решил
Лесной и глупый дух.
Он с торной улицы свернул
И пробежал дворами,
Овраг глубокий обогнул
И свалку за домами.
И вот уже не разобрать,
Куда и занесло.
Домишек обветшалых рать…
Не город, не село.
На пустыре вразброд стоят
Замшелою ордой,
Как будто василиска взгляд
Настиг за чехардой;
По окна в землю все вросли,
Ограды – ни одной.
А лопухи так подросли,
Что дом спасали в зной.
Вот в этом царстве старины
И вековечной лени
И жил губитель тишины,
Любитель песнопений.
Петух на диво был красив
В цветастом оперении,
Но также дьявольски спесив,
Нуждаясь в поклонении.
Поверив, что окраска
Таланта признак есть,
Добавил черной краски
И падким стал на лесть.
Ее добыть пытаясь,
Вовсю он голосил
С утра , надеждой маясь
И не жалея сил.
Но слобода его
Сном праведника спала,
Не слыша ничего,
И солнце не вставало…
– Эй, птица, полно горло драть,
Изрядно послужил, -
И, приказав ему молчать,
Лешак врага нажил.
В лесу фазан – и тот постиг,
Что леший власть имеет.
Петух же разъярился вмиг:
С ним так никто не смеет!
Он гребень низко опустил
И растопырил перья.
«Кукареку» как клич пустил:
Мол,
