но я тебя не понял,
Чем город так опасен мне.
– Ты слушал или спал, засоня?
Погибнешь по своей вине.
– Я честно выслушал тебя,
Теперь давай все по порядку.
Превыше истину любя,
От сорняков прополем грядку.
Ты говоришь: слаб человек,
Владеют гнусные им страсти.
Нас, леших, уж который век
Леса спасают от напасти.
Мне морок не опасен сей,
Заразе этой неподвластен.
От плевел зерна ты отсей –
Порок над нежитью не властен.
– Готов поверить: леший нелюдим.
Но обречен, кто о церквах забудет.
– Не ангелы там служат, те же люди.
И что мне от молитв их грешных будет?
– Ты безрассуден, нечего и спорить, -
И Никодим в сердцах махнул рукой. –
Безумного с его безумьем сорить –
Что беса окроплять речной водой.
– Напрасный труд, с тобою я согласен.
Ты лучше мне советом помоги.
Один вопрос мне все-таки неясен:
Ждут в городе меня одни враги?
– Враги твои врагов – твои друзья.
Пусть даже враг он прежде был и твой.
– Загадки этой разгадать нельзя!
– Ответ простой: твой друг там – домовой.
– Мы во вражде ведь с давних пор!
– Да я о том и речь веду,
Что распри ваши – просто вздор.
Поймешь и сам, когда сведу.
– Ты хорошо знаком ли с ним?
– Товарищем мне верным слыл.
– Давно ли было, Никодим?
Возможно, он уже забыл.
– Забыть нельзя, ведь мы не раз
Вгоняли лошадь в мыло.
Хозяин после думал: сглаз,
Параличом разбило…
– Какая лошадь? Мы про город…
– Он на селе в те годы жил.
Ты помнишь? Был великий голод.
Бежал, кто мог. И Доможил…
На новом месте он обжился,
Ни человек, ни дух – наш брат.
И с жизнью в городе смирился,
Но злее стал с тех пор стократ.
Ему поклон мой передай,
Напомни о проказах,
Да будь приветлив – руку дай,
И сдружишься с ним сразу.
Вздохнул печально Никодим:
– Тебя я сам бы проводил,
Но, как и ты, неисправим –
Мне человек не угодил.
Но если попадешь в беду,
Подумай только, да сильней!
Я все забуду и приду.
Нет друга, верь, меня верней…
И полевой протяжно свистнул:
«Смотри, не попади в беду!»
Затем
