с обоими покушениями, ставшими отправной точкой официальной кампании террора и его оправданием для большевиков (а к ним для наглядности приплюсовали и убийство эсерами большевистского наркома печати Володарского в Петрограде), достаточно белых пятен и нестыковок, заретушированных советской историографией. Они уже тогда вызвали пристальный интерес некоторых скептиков, а с падением коммунистических табу в истории вылились в контрверсию по той же модели, что убийство Мирбаха и мятеж эсеров 6 июля. Эта прямо обратная коммунистической версия предполагала откровенную провокацию ЧК или мистификацию обоих покушений. До крайних версий, о том, что сами чекистские провокаторы убили Урицкого с Володарским и стреляли в вождя революции, дело не доходило. Хотя иногда заикались, что выстрелы завербованных ЧК агентов могли быть холостыми в случае с Лениным, а ранения имитированы, но это слишком легко оказалось опровергнуть. Речь чаще шла о том, что Урицкого убил по собственному почину молодой поэт Леонид Каннегиссер в отместку за ранние расстрелы друзей и за зверства Питерской ЧК вообще, а его сделали членом размашистого эсеровского заговора. В случае же с выстрелом Каплан вообще есть сомнения, что стреляла в Ленина она, а не другие люди, а сама Каплан стала просто удобной фигурой для нового раскручивания дела об эсеровском терроризме. То есть из выстрела мстителя-одиночки и не раскрытого до конца покушения на Ленина слепили мифический заговор и использовали его как повод для объявления «красного террора», а не было бы этих акций – нашли бы другую причину.
С питерскими убийствами двух «Красных Моисеев», как уже тогда назвали недруги убитых Урицкого с Володарским, чуть больше ясности – там установлены личности непосредственных убийц, хотя в случае Володарского и с идентификацией фамилии убийцы тоже есть вопросы. Остается вопросом лишь, стреляли ли они по поручению ушедшей в подполье части эсеров. Убивший Урицкого (а он стал первым в истории спецслужб советского периода чекистом такого высокого ранга, убитым в результате политического теракта) поэт Каннегиссер одно время числил себя эсером и имел в друзьях множество эсеров – это и стало для ЧК отправной точкой в определении партийности заговора против своего командира. Хотя с нашей современной точки зрения это выглядит явной натяжкой, тогда очень многие примыкали к популярной партии эсеров. Например, эсером периодически объявлял себя и лично друживший с Каннегиссером поэт Сергей Есенин, что никак не означает причастности нашего классика литературы к террористическим действиям этой партии. Есенин и большевиком себя не раз объявлял, но так ни к какой партии полностью и не примкнул. Бывшие эсеры или им сочувствующие были тогда повсюду, многие при этом уже были одеты в кожанки самой ЧК, здесь чекистам притянуть выгодный им эсеровский след было бы легко.
Каннегиссер на первом же допросе его после убийства в Петроградской ЧК заявил ведшим допрос председателю ВЧК Дзержинскому и заместителю покойного Урицкого в Петроградской ЧК Антипову:
