то от чего-то.
В таком случае, почему бы не взять этот «процесс» в свои собственные руки. И, по моему мнению, депрессия – это бессмысленность, которую, при сильном желании, можно обойти.
Но в эти дни депрессия все-таки была. Вот я и задумался: «А может эта история меняет мое состояние? Возможно, что-то происходит в жизни Малыша и это выдает в моем настроении серые тона?»
Но ведь вроде вся эта история является моей фантазией. И за эти два дня, прочитав все заново, я не захотел и не пытался изменить ход событий. Не почувствовал, что нужно что-либо менять. А потом все же решил сделать иначе.
Я опять задумался. Если эта история есть продукт моего сознания, или же подсознания, то почему бы мне не дать возможность всему просто вылиться на бумагу, как есть? А затем, прочитав это, найти самое главное. Свой порок! Порок, который отличает меня от других.
Этот роман сыграет для меня роль психолога и позволит мне увидеть в себе то, о чем я не знаю. Но для того, чтобы понять и познать себя, мне необходимо «увидеть» Малыша. Что же двигало им, когда он решил поступить так с Азиатом, с другими? И это должно быть довольно сильным чувством, ведь он пошел на серьезный риск. Он мог бы проиграть! И тогда все к чему он стремился, могло бы разрушиться. Только чувство сильного страха могло подтолкнуть его на это; не уйти от страха, а наоборот, пойти ему навстречу, столкнуться с собственным страхом. Чувство страха перед властью Азиата над ним и над всеми, подсказывало ему вероятность возвращения туда, откуда он пришел, в то самое начало, где был Баклан. Малыш находил сходство между ними. И тот, и другой внушали ему чувство собственной слабости и уязвимости. Единственное, что мне не ясно до конца, это вопрос: – Что же заставляет его говорить с умершими? Для того чтобы понять это, мне нужно было продолжение истории.
…Был необычно жаркий день, заключенные вышли на ежедневную прогулку. Несколько заключенных во главе с Малышом, сидели в тени и что-то обсуждали. Дыха, в привычной для него манере, прервал обсуждение своим звонким голосом: – Ребята, к нам сегодня придет новенький. Никто из сидящих не обратил на него внимания, так как информация была не столь значительной по сравнению с той, что обсуждалась. А обсуждали они свой общаг, говорили о его состоянии и размерах. «Общагом» – назывались финансовые и любые материальные средства, которые собирались со всех заключенных. Эти средства были общими, но право на принятие решения об их распределении было за Малышом.
– Ну, иди отсюда, Дыха! Мы заняты! – произнес Серый.
Но лицо Малыша, изменилось от услышанной новости.
– Братва, извините. Мне нужно немного потолковать с Серым, – уже почти родным жаргоном произнес Малыш.
Все отошли в сторону.
– Что случилось? – спросил Серый.
– Узнай все про новичка. Кто он? За что получил срок? Выясни все! Не упускай ни малейшей детали!
