как это кажется оптимистам, – один случай на тысячу, поэтому не типичен.
Есть писатели иного взгляда на мир, к коим относится Чехов. Они также оптимисты, но их оптимизм не доходит до безумия. Они – реалисты и пишут о том, что видят, что их тревожит и волнует.
Чехов писал о том, как много в людях всякой дряни – лжи, лицемерия, ханжества, предательства, корыстолюбия, тупости и прочих иных черт наших характеров. Этих особей намного больше и они типичны.
Писатели-оптимисты пишут о том, что хотелось бы им видеть в обществе. Писатели-пессимисты, вроде Чехова, пишут о том, что в обществе есть на самом деле.
Пусть пишут и те и другие. Всем места хватит. А читатель сам решит, что ему читать, – слащавые иллюзии или суровую реальность.
Для меня, в отличие от Алеси-поэтессы, Чехов – это самый честный писатель, перед гением которого преклоняюсь.
Только Антон Павлович Чехов мог написать вот эти строки: «Женщины всё могут простить тебе – и пьяную рожу, и измену, и побои, и старость, но не простят они тебе бедности».
Увы, его слова – суровая реальность.
22 апреля 2006. Суббота
Как умерщвление собственной духовности, так и подавление всего плотского – одинаково отвратительно, потому что бесчеловечно.
23 апреля. Воскресенье
И. А. Гончаров:
«Дружба вьет гнездо не в нервах, не в крови, а в голове, в сознании».
От себя добавлю: в отличие от любви. Любовь – это всего-то миг, короткая вспышка молнии, секундное озарение (по мнению Гончарова); дружба – дольше и надежнее, но также не вечна; привычка – вот что прочно и навеки соединяет людей.
Всегда придерживался этой теории. Счастлив, что нашел своего единомышленника… В лице И. А. Гончарова.
25 апреля. Вторник
Бывает, что спрашивают: с каких это пор пристрастился к литературе?
Как читатель, обыкновенно отвечаю, – очень рано, можно сказать, с первого класса глухой деревенской школы, в библиотеке которой было не более десятка совершенно замусоленных детских книжонок.
Как сочинитель, затем добавляю, – с юношеской поры, когда не было и семнадцати, когда в местных газетах поместили пару-тройку моих заметушек. И сразу понял: настало время, когда надо браться за серьезное. Взялся. Сел и написал «повесть». Написал, как мог. Отослал в московский журнал «Огонек». Первая попытка закончилась полным конфузом. В довольно большом письме литконсультанта (по нынешней поре, никто бы в ответ и слова не написал) было очень деликатно указано, что мне рано браться за столь серьезную литературную работу, что прежде надо набраться жизненного опыта, учености, то есть пойти в вечернюю школу и затем, возможно, в институт. Имелся и анализ некоторых фрагментов текста с наиболее вопиющими ошибками. Предпринял и вторую атаку, но теперь объектом выбрал Средне-Уральское книжное издательство,
