штрихом картину завершил кувшин литров на пять с узким горлышком, похожий на лебедя, вставшего на цыпочки. И судя по тому, как блестят глаза Азара, в кувшине явно не компот.
– Красиво плаваешь, – похвалил меня тролль, пыхая короткой трубкой.
– Не то слово, – согласился я, прыгая на одной ноге, пытаясь второй попасть в штанину. Наконец упрямая одежда сдалась, и я смог прикрыть наготу. Весьма кстати, кожа под порывами бриза покрылась пупырышками, зуб на зуб не попадает, так что кружка вина, поднесенная Азаром, оказалась весьма кстати.
– Пей. Такого вина ты не пробовал. Оно силу дает. И храбрость, – тролль задумчиво проводил взглядом кружку, припоминая, все ли сказал. Я продолжения речи дожидаться не стал, сказанного вполне достаточно для порядочного тоста. Пригубил.
Вино действительно превосходное. Осушив кружку, я прислушался к ощущениям: легкая зябкость, возникшая после купания, бесследно исчезла, оставив бодрость духа и свежесть тела. Да после такого вина я самолично всех местных вурдалаков-кровопийц передушу как котят!
Я снова подставил кружку под рубиновую струю.
– Сто литров выпьешь – сто лет проживешь, – заверил тролль, наливая вино.
– Сто литров за раз? Или за сто лет? – спросил я, переводя дыхание после второй кружки. В голове появилась приятная легкость, мысли приобрели контрастную четкость, сразу потянуло разрешить пару-тройку неразрешимых мировых проблем.
Азар загрустил. Отпил вина, посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом.
– Зачем смеёшься? – без тени обиды спросил он, а глаза грустные-грустные, как у спаниеля.
– Потому что боюсь тебя, – искренне ответил я, немного смущенный взглядом тролля.
Белые зубы сверкнули в хищной улыбке, тролль покачал головой.
– Ты уже ничего не боишься. Боится тот, кому есть что терять. А тебе терять нечего…
Еще один философ на мою голову. Хотя… В чем-то он, несомненно, прав. Я давно не испытывал страха. С тех самых пор, как погиб…
Я замотал головой, отгоняя некстати всплывшие воспоминания. Всем приходилось терять близких, каждый знает, что боль хоть и притупляется со временем, но никуда не исчезает, оставаясь занозой в сердце. А у меня таких заноз… Как у ежика иголок.
– Еще вина? – спросил Азар, пытаясь отвлечь меня от мрачных дум. – Это вино только в нашем роду делали, из винограда, растущего высоко в горах, – с изрядной долей гордости добавил тролль. Но тут же поскучнел, будто тучка закрыла солнечный диск, и тихо, словно про себя, добавил: – Больше такого не будет.
Ну и компания подобралась! У каждого боль в душе, а сердце кровоточит.
Поподробнее бы расспросить, но пока не время, и я спросил совсем не о том, о чем хотелось бы.
– Слушай, Азар, тут поверху тропа
