нет наших братьев по духу, старина. В снегу нам и то будет теплее. – Он помог Одноглазому подняться, и они кое-как доковыляли до двери.
– Надеюсь, они не выкинут какой-нибудь номер почище этого. Если затеют склоку, то могут и прикончить друг друга.
– Тонк, – бросил Ворон и раздал карты.
Он вел себя так, словно и в глаза не видел пьяной парочки.
Десять или пятьдесят партий спустя в комнату ворвался один из наших солдат.
– Эльмо не видели? – спросил он.
Я взглянул на него. В волосах тает снег, лицо бледное – не иначе от страха.
– Нет, Крутой. А что случилось?
– Кто-то пырнул Масло ножом. Кажется, то был Загребущий. Я его спугнул.
– Пырнул ножом? Масло мертв? – Я поискал глазами свою сумку.
Раненому я буду нужнее, чем Эльмо.
– Жив. Но сильно порезан. Много крови.
– Почему ты его не привел?
– Я не мог его тащить.
Крутой тоже пьян. Нападение на друга немного отрезвило его, но это ненадолго.
– Ты уверен, что это был Загребущий?
Неужели старый дурак пытается нанести ответный удар?
– Конечно. Пойдем, Костоправ, а то помрет.
– Да, пошли.
– Подождите. – Ворон осматривал свое оружие. – Я тоже иду. – Он взвесил на ладонях два идеально заточенных ножа, выбирая, затем пожал плечами и заткнул за пояс оба. – Плащ накинь, Костоправ, на улице холодно.
Пока я искал плащ, он быстро выяснил у Крутого, где находится Масло, и велел оставаться в комнате, пока не придет Эльмо.
– Пошли, Костоправ.
Вниз по лестнице. Улица сменяет улицу. У Ворона обманчивая походка. Кажется, шагает неторопливо, но чтобы держаться рядом с ним, нужно пошевеливаться.
Оказалось, что снегопад – еще не самое скверное. Даже там, где горели фонари, видимость составляла не более двадцати футов. Выпало уже шесть дюймов снега – тяжелого и сырого. Но температура понижалась, а ветер усиливался. Опять метель? Проклятье! Неужели мы мало от них настрадались?
Мы отыскали Масло в четверти квартала от того места, где ему полагалось находиться. Он заполз под какие-то ступеньки. Ума не приложу, как Ворон догадался, где следует искать. Мы перенесли Масло к ближайшему фонарю. Сам он идти не мог, потому что был в отключке. Я фыркнул:
– Мертвецки пьян. Ему грозит только одна опасность – замерзнуть насмерть.
Он был весь перепачкан кровью, но рана оказалась неглубокой: несколько швов – и порядок.
Мы дотащили Масло до нашего жилища. Я раздел его и взялся за иглу, не дожидаясь, когда к нему вернется способность грязно ругаться.
Его приятель успел заснуть. Ворон разбудил Крутого несколькими пинками.
– Что произошло? – спросил Ворон. – Я хочу услышать правду.
Крутой повторил свой рассказ, настаивая на том, что приятеля ранил Загребущий.
Я усомнился
