знал, что ни Гоблин, ни Одноглазый не создавали эту физиономию. Неужели в игру вступил Молчун – просто чтобы показать, на что он способен?
Душелов весьма правдоподобно изобразил крик умирающей птицы.
– Твердец! – сказал он, после чего резко повернулся к Капитану и взревел: – К оружию! Они идут.
Через несколько секунд солдаты уже мчались на свои позиции. О схватке между Гоблином и Одноглазым теперь напоминали только клочья тумана, медленно дрейфующие к злобной физиономии Твердеца. Там, где они достигали цели, как будто вскакивал очередной отвратительный прыщ.
«Неплохой щелчок по его репутации, – подумал я, – только не вздумайте, парни, задрать нос. Он не в игрушки играет».
Словно раскаты далекого грома, от стен каньонов отразились звуки горнов и барабанов, – это противник отреагировал на нашу суматоху.
Мятежники весь день пощипывали оборону Отряда, но было ясно, что это не всерьез, они лишь тычут на пробу палкой в осиное гнездо. Твердец прекрасно понимал, сколь трудная это задача – штурмовать Лестницу. Напрашивалось предположение, что у него припасен для нас неприятный сюрприз.
Но вообще-то, мелкие стычки подняли наш боевой дух. Солдаты поверили, что есть шанс выстоять.
Хотя между звездами плыла комета, а внизу светилась целая галактика лагерных костров, ночь избавила меня от ощущения, что Лестница – сердце этой войны. Я сидел на скальном выступе лицом к вражескому лагерю, подперев коленями подбородок, и обдумывал свежие новости, пришедшие с востока. Шепот уже осадила Стужу, разгромив перед этим армию Балабола и нанеся поражение Мошке и Тихушнику среди говорящих менгиров равнины Страха. Кажется, на востоке мятежники получили катастрофу похуже, чем мы на севере.
Но здесь ситуация могла ухудшиться. Мошка, Тихушник и Копуша присоединились к Твердецу. Были внизу и другие члены Круга Восемнадцати, пока еще не опознанные. Враги почуяли запах крови.
Я никогда не видел северного сияния, хотя знал, что мы могли бы полюбоваться им в Весле и Сделке, если бы удержали эти города до зимы. Если верить услышанному, только это нежное и причудливое свечение может сравниться с тем, что сейчас обретает форму над каньонами, в то время как огоньки вражеских костров постепенно блекнут. Очень длинные и узкие знамена, сотканные из зыбкого света, извиваясь и мерцая, потянулись к звездам. Они покачивались, словно водоросли в слабом течении, и переливались мягкими оттенками розового, зеленого, желтого и голубого. На ум пришло древнее название: Пастельные войны.
Давным-давно Отряд принимал участие в Пастельных войнах. Ну-ка, что говорится в Анналах об этих конфликтах? Всего не вспомнить, но и то, что всплыло из глубин памяти, пугает не на шутку.
Я сразу заторопился к палаткам офицеров. Нашел Душелова и поделился соображениями. Он поблагодарил меня за заботу, но добавил, что осведомлен и о Пастельных войнах, и о волшебстве мятежников, породившем это свечение. Нам не о чем тревожиться. Подобную атаку предвидели, и Висельник здесь как раз для того, чтобы она не причинила
