о. Георгия Флоровского: «Уже до Владимира начинают устанавливаться культурные и религиозные связи Киева с Симеоновской Болгарией, может быть, и с Моравией. Это было вхождением в права на Кирилло-Мефодиевское наследство. Византийское влияние не было только прямым и непосредственным, – и, кажется, именно непрямое влияние было и первым по времени, и самым значительным и решающим. Решающим было принятие Кирилло-Мефодиевского наследства, а не прямое восприятие византийской культуры. Непосредственное духовно-культурное соприкосновение с Византией и с греческой стихий было уже вторичным…
Непреложное значение Кирилло-Мефодиевского дела состояло в становлении и образовании самого славянского языка, в его внутренней христианизации и воцерковлении, в преображении самой стихии славянской мысли и слова, самой души народа. Славянский язык сложился и окреп именно в христианской школе и под сильным влиянием греческого церковного языка. Это был не только словесный процесс, но именно сложение мысли» («Пути русского богословия»).
Как у отдельного человека, у каждого народа бывает свой период ученичества, когда он учится с чужих образцов и у чужих учителей, не будучи еще способен создать что-либо свое. Для русского народа Промысел Божий счастливо устроил путь учения. Русские попали в школу истинной, а не ложной религии. Они изучали христианскую веру не на чужом языке, как например, западные по-латыни, и даже не по-гречески, а на близком к разговорному церковно-славянском языке, который с тех пор стал родным для всякого русского человека. Отношения русских с Византией, с василевсами и церковными иерархами, в течение многовековой истории были непростыми, периоды сближения чередовались с охлаждениями и даже разрывами. Но и при самых плохих отношениях с историческими греками русские люди никогда не помышляли о перемене религии, никогда не переносили человеческих страстей на святыню веры, умели различать вечное и Божественное от временного и человеческого. Когда папский легат иезуит Поссевино стал доказывать царю Иоанну Грозному, что русские приняли неправильную веру от греков, которые исполнены лукавства и всякого порока, царь пресек его одной фразой: вера наша не греческая, а апостольская. То же самое мы можем сказать и нынешним языческим патриотам, которые всячески пытаются опорочить Православие ссылками на «лукавых греков».
Переходя к современному неоязычеству, прежде всего, стоит подчеркнуть, что оно является прямым порождением коммунистического богоборческого режима, крепко отравившего наш народ за три четверти столетия антицерковной и антихристианской пропагандой. Древнее русское язычество имело за собою какую ни на есть традицию и не без оснований претендовало на то, чтобы быть «верой отцов». После девяти с половиной веков христианской истории от него остались лишь смутные воспоминания. Новое язычество, возродившееся в последнее десятилетие, не имеет преемственной связи с древностью, но его антихристианский
