style="font-size:15px;"> Если посмотреть на предыдущие три столетия русской истории после первой смуты, то мы увидим, что почти все перечисленные выше факторы имели место уже тогда и, однако, не привели Россию к катастрофическому исходу. Аристократия времен царя Алексея Михайловича, Петра I, Екатерины II или Александра I была ли в своей массе более патриотичной и самоотверженной, более преданной монархам, менее корыстной и властолюбивой, чем их потомки времен Николая II? Очевидно, что нет. Народные массы, то бунтовавшие с Болотниковым, с Разиным, с Булавиным и Пугачевым, то бегавшие от государственных повинностей по окраинам и раскольничьим скитам, – были ли они более лояльны к монархии и господствующей церкви, чем их потомки, жившие в 1917 году? Тоже нет. Масонские ложи, проникшие в Россию еще в начале XVIII века, еще с тех пор вели работу по ее разложению, но не смогли этого сделать ни в XVIII, ни в XIX веке. Проклинаемая правыми авторами за свои левые убеждения русская интеллигенция, как показала мировая война, была в немалой части и единственной носительницей сознательного русского патриотизма, честно воевала и полегла на фронтах мировой и гражданской войны.
Современники революции в своих воспоминаниях говорят о решающем факторе мировой войны в деле разжигания революции. Революция была невозможна в 1913 – 1914 годах и стала возможной через три года затяжной и неудачной войны. Так же, как и первая революция в России не могла бы даже начаться в 1903 году и стала возможной через пару лет из-за поражения в японской кампании. Подобное было и на Западе. Парижская коммуна стала возможной только после поражения наполеоновской империи во франко-прусской войне в 1871 году. Да и самой французской революции 1789 года предшествовала череда неудачных войн (за испанское наследство, за австрийское наследство, Семилетняя война), ответственность за которые легла на французскую монархию.
Неудачная война всегда ставит под вопрос компетентность руководства страны. Если, по выражению Бонапарта, «проигравшие армии были на самом деле побеждены еще до того, как были разбиты на полях сражений», то и побежденные правители отвечают перед страной и историей за неподготовленность к войне, за поражения и потери, за неумение вовремя заключить компромиссный мир, исключающий полное поражение. С самых древних времен и у всех народов проигравшее войну руководство или само уходило в отставку, как в республиках Греции и Рима, или устранялось насильственно, как в восточных деспотиях. Относительно долго и благополучно мог править только тот правитель, кто был умелым в войне или дипломатии, но на обоих направлениях умел принести успех своей стране. Как минимум избежать больших провалов. А неудачники долго не правили нигде. Неудача правителя воспринималась малорелигиозными людьми как следствие его некомпетентности и неспособности, а глубоко верующими – как признак отсутствия на правителе благословения Божия. Кстати, и сам титул императора, принятый некоторыми европейскими монархиями от римлян,
