себя часть австрийских войск.
Австрийский план был добыт русской разведкой за год до войны и лег на стол русского командования. План Шлиффена был добыт французами еще раньше. Знание этих планов российским и французским руководством предопределило принятие политических решений о вступлении в войну.
В Германии после победы над Францией роль генштаба неизмеримо возросла. Мольтке-старший стал национальным героем не менее, чем политический объединитель немцев Бисмарк. Казалось, Мольтке нашел тот волшебный меч-кладенец – план блицкрига и выполняющую его германскую армию, который принесет безусловную победу Второму Рейху В результате, как отмечал Б. Шапошников, политика страны подчинилась военной стратегии, вместо нормального положения, когда политика ставит задачи стратегии. Стратегия нашла самый эффективный способ войны – блицкриг, политика шла у нее на поводу, становилась агрессивной, изыскивала поводы к агрессии и к ее оправданию. Большинство историков и современники-военные подчеркивают решающую роль германского и австрийского генштаба в развязывании Великой войны. Именно они, а не какие-то закулисные подстрекатели, реально готовили войну и руководили армиями своих стран.
Остановить натиск на Восток, похоже, могло лишь крупное военное поражение стран Центрального блока.
Важным было и настроение в германском обществе, особенно в его ведущем национальном слое. Войны с Россией желали атеисты, социалисты и большинство католиков; умеренную позицию занимали протестанты. Социал-демократы продолжали линию Энгельса, ненависть которого к России и славянству впоследствии осуждал даже Сталин. Часть интеллигенции вдохновлялась идеями Ницше, воспевая вслед за Вагнером древнегерманское язычество. «Песнь немцев» с припевом «Германия превыше всего» еще в середине XIX века написал известный сказочник Гофман, а на музыку положил не менее известный композитор Гайд ей. Вспышку германского шовинизма и одновременно ненависти к России еще в 1870-е годы наблюдал и описал Ф. Достоевский. Показательным является и манифест 93 деятелей германской науки и культуры (подписанный среди прочих М. Планком и В. Рентгеном), появившийся вскоре после начала войны в защиту «германского милитаризма – защитника германской культуры», содержащего так же грубые выпады против «монгольских орд русских варваров».
Генерал Брусилов приводил в своих мемуарах характерный случай, свидетелем которого он был незадолго до начала Великой войны. На курорте в Висбадене, где он отдыхал, городские власти на площади устроили шоу для гостей из России. Они поставили декорации с Московским кремлем, заиграли гимн «Боже, Царя храни», затем подожгли эти декорации, которые рухнули уже под звуки германского гимна и под ликование немецкой публики. Сам Брусилов сразу понял, что при таких настроениях войны не миновать, и в тот же день уехал в Россию. А вот около двухсот тысяч российских подданных, оказавшихся в Рейхе на отдыхе, учебе или заработках к
