одобряло эти убийства, – это факт. Недавно в Боснии был даже поставлен памятник сараевскому убийце, как национальному герою. Заступаясь за «братушек-беспредельщиков», российская власть колебала собственные монархические устои. Противостояние родственным германским монархиям оказывалось политически чрезвычайно вредным.
Нужно помнить, что прошедшие полтора столетия были ознаменованы дружбой с Пруссией. Императоры Петр III и Павел I были горячими поклонниками короля Фридриха Великого. Фраза императора Александра I, что он «готов воевать ради прекрасных глаз королевы Прусской Луизы», стала афоризмом, хотя и с осуждающим оттенком. Императоры Николай I и Александр II были женаты на принцессах из дома Гогенцоллернов. Браки Александра III с датской принцессой и великого князя Николая Николаевича с черногорской княжной были исключениями – все остальные великие князья Романовы женились только на немецких принцессах.
Почти половину придворных чинов Российской империи составляли остзейские бароны. Да, они служили в основном добросовестно, но для многих из них это мотивировалось тем, что они служили одной из трех монархий Священного Союза во главе с германской династией. В старшем командном составе Русской Императорской армии немцы к началу XX века составляли около сорока процентов. Глубоко монархическими по своему воспитанию были и армии Германии и Австрии. Например, Манштейн и Кейтель считали кайзеровское офицерство самым монархическим во всей Европе.
В русской армии среди кадрового офицерства, как подчеркивали и Деникин, и Краснов, засилье немцев среди старшего комсостава не порождало какого-либо антагонизма. Русское кадровое офицерство было одной семьей. Критиковали засилье немцев в основном разночинцы, демократически настроенные выходцы из низов, а также славянофилы. Немецкие дворяне, особенно титулованные, благодаря связям, могли сделать быструю карьеру – и разночинцев это раздражало.
С середины XIX века шел рост русского национального самосознания, становление русской идентичности. Немец-начальник, немец-педагог с палкой или розгой в руках, с высокомерным отношением к русским «варварам» возмущал русского человека. Показателен конфликт будущего генерала Скобелева с воспитателем-немцем, закончившийся потасовкой, и его же долголетняя дружба с воспитателем-французом. Как на бытовом уровне воспринимали немца с его «железной волей», красочно изобразил Лесков в рассказе «Железная воля». Вероломная и жестокая политика Бисмарка («железом и кровью») возмущала весьма разных русских людей, таких как Достоевский, Тютчев и тот же Скобелев. Генерал Брусилов, служивший накануне войны в Варшавском военном округе, вспоминал, что «немецкая партия» в его штабе во главе с командующим, генералом Скалоном, открыто исповедовала, что Россия должна во всем слушаться Германии, а русские должны подчиняться немцам.
В сознании и самих русских немцев на рубеже веков тоже произошел сдвиг. Пока не было единой сильной Германии, они были патриотами
