с ветерком в щегольской пролетке по живописным загородным дорогам было для всех четверых детей совершенно новым и к тому же приятным ощущением (что отнюдь не всегда сопутствует новым ощущениям), не говоря уж о том удовольствии, которое каждый из них испытывал, лелея по пути планы покупок в Рочестере. Они их лелеяли молча и про себя, считая, что старому хозяину постоялого двора совершенно незачем слышать, как они рассуждают, словно богачи.
Они попросили его остановиться возле моста.
– Вот если бы вы собрались покупать лошадей с экипажем, то к кому бы здесь обратились? – полюбопытствовал Сирил, словно бы просто для поддержания разговора.
– К Билли Пизмаршу из «Головы Сарацина», – без малейшего колебания отозвался старик. – Не люблю ничего советовать по поводу лошадей и сам советам ничьим не следую, когда их покупаю, но ежели ваш папаша задумался о покупке, в Рочестере не сыскать человека честнее и обходительнее, чем Билли.
– Спасибо, – поблагодарил Роберт. – Значит, в «Голове Сарацина».
Выйдя из экипажа, дети почти моментально стали свидетелями того, как один из незыблемых законов природы вдруг перевернулся с ног на голову, да так и остался стоять на ней подобно заправскому акробату.
Любой взрослый вам непременно скажет: деньги трудно добыть, но очень легко потратить. С золотом песчаного эльфа все обстояло ровно наоборот. Детям их оказалось очень легко получить, а вот потратить не только трудно, но практически невозможно. Рочестерские торговцы при виде новеньких гиней скукоживались и с кислыми минами объявляли, что на это «нарытое золото» отпускать им товар не станут. Началось все с Антеи, имевшей несчастье сесть на собственную шляпку. Впрочем, это ее не особенно расстроило. Она просто решила, что купит новую. И увидела почти тут же такую, как ей хотелось, – с розовыми розами и голубыми павлинчиками. Шляпка заманчиво красовалась в витрине магазина, а под ней была надпись: «Модель из Парижа. Цена 3 гинеи».
– Очень удачно, – сказала Антея, – что они указали цену в гинеях. Соверенов-то у нас нет.
Но когда она протянула свои три гинеи рукой, которая к этому времени стала довольно грязной, и это, в общем, не особенно удивительно после рытья без перчаток песка в карьере, молодая дама в черном шелковом платье сперва с подозрением уставилась на золотые монеты, а потом пошла пошептаться с некрасивой дамой постарше, но тоже в черном шелку, после чего возвратила Антее деньги, сказав, что они «несовременные».
– Но все равно это очень хорошие деньги. И они мои, – возразила Антея.
– Посмею заметить, что это не те деньги, которые сейчас в моде, – с чопорным видом произнесла дама в черном. – И мы их принять не можем.
– По-моему, они считают, что мы их украли, – вернувшись на улицу к остальным, поделилась своими соображениями Антея. – Но они бы, наверное, так никогда
