массивная, обшитая железом, с маленьким отверстием внизу и таким же маленьким оконцем наверху – оконцем, зарешеченным стальными прутьями. Здесь всего лишь одно небольшое окно – у самого потолка, тоже зарешеченное. Окно выходило в клонящийся к закату день, и когда Айна очнулась, видимый край неба был подернут золотом. Мир погружался в ночь, а ей досталась тюремная камера. Клетка. Пять шагов от стены до стены.
Айна села на кровати, уперевшись спиной в стену и обхватив руками колени. Закрыла глаза. Ее немного подташнивало и болело ушибленное плечо, но в остальном девушка чувствовала себя прилично. В той степени, в какой можно чувствовать себя прилично, если знаешь, что находишься в тюрьме. В тюрьме… Ее похитили не обычные уличные грабители, впрочем, последнее было ясно и так. Кто-то очень тщательно подстроил им с Артуром засаду. Но вот только кто? И зачем? Выкуп? Шантаж? У происходящего не могло не быть цели, и от этой цели за милю разило либо наживой, либо политикой.
Дочери лорда Раймонда сделалось страшно, и она погрузилась в бесцельные размышления, которые единственные могли отвлечь ее от холодных стен, от давящей тишины, от крохотного окна с лоскутом неба в нем и от безысходности. Когда ты ничего не можешь сделать, ты способен хотя бы думать. Из-за двери не доносилось ни шороха, и это было хуже всего.
Прошел очень длинный час, и когда небо окончательно потемнело, став из золотистого темно-лиловым, к Айне пришли. Дверь отворилась медленно, с тяжелым скрежетом, и в камеру вошел крепкого сложения мужчина, несший перед собой дымящий факел. За спиной пришельца маячил воин в легких доспехах и в шлеме, не решившийся переступить через порог. Господин и слуга.
– Вечер добрый, госпожа, – сказал мужчина с факелом, стараясь говорить мягко. Облаченный в простые, но ладно скроенные одежды темного цвета, он не держал на виду оружия. У зашедшего в комнату человека было правильное, хотя и тяжеловесное лицо. Прошитые седыми прядями черные волосы падали ниже плеч. Одетый в черное гость был прекрасно знаком дочери герцога Айтверна – ну еще бы, она ведь не раз видела его при дворе, среди прочих надменных вельмож, но не теряющимся в роскошной толпе, а напротив, возвышенным над прочими дворянами… почти надо всеми. Этот человек нередко стоял по левую руку от королевского трона. Этот человек однажды танцевал с Айной на балу, и она надолго запомнила, какие у него сухие, жесткие, мозолистые руки.
– Лорд Эрдер, – произнесла девушка, морщась от забивающегося в ноздри горького дыма, – я почему-то ничуть не удивлена.
– Тогда вы слишком дурного обо мне мнения, – сказал герцог Джейкоб Эрдер. – Я сам не знал, что пойду на такое. Мне пришлось.
– В самом деле? – спросила Айна.
– Увы, – признался Эрдер немного виновато. – Я не больно хотел, и с охотой нашел бы иной выход, существуй он.
Девушка не ответила. Ее вдруг захлестнуло презрение
