что появились волки с человечьими головами, что начальник аймачного ГПУ в прежней жизни был летучей мышью и теперь шуршит, невидимый, ночами по степи; говорили, что ламы, отправленные в красноярские лагеря, неожиданно превратились в красно-желтых птиц и с протяжными криками улетели в Тибет; что красавица Соелэй Жаргалма и невзрачный председатель колхоза «Красный степняк» Санданов Бухо по кличке Хорхой-Борбо бежали в Японию на секретной машине по подземному тоннелю. А еще говорили, что по ночам на белых конях появляются умершие и высасывают кровь колхозных коров и овец, присвоенных у них когда-то живущими ныне; что знаменитый драчун и убийца Батын Жаргал, с малых лет прозванный Будун Хузуном5, бежал из лагеря, убив солдата, но либо сгинул в тайге, либо провалился под лед большой реки…
Жаргалу слухи передавала полуслепая тетка, когда он заворачивал к ней в темные и дождливые ночи. Сначала старуха приняла его за привидение, но, вглядевшись в черное изможденное лицо, признала и прошамкала, рассматривая старую шинель и буденовку:
– Значит, ты и вправду бежал! Из города бумага была, месяц милиционеры искали тебя… Потом говорили, что умер в тайге. Никто не любит тебя, ты с детства не умел жить с людьми… Тебе надо в Китай уходить. И родителям твоим надо было бежать, а не ждать тут смерти… Многие ушли. Исхудал ты, Будун Хузун, голова, как череп.
Этой ночью старуха ворчала:
– Ты еще не ушел? Выследят тебя, Жаргал. Убьют. Помолись на обо.6
Она раздувала в очаге юрты тлеющий аргал-кизяк, в седые космы летел сизый пепел. Пламя вспыхнуло и высветило темные решетчатые стены. Жилистый и худой Жаргал, вытянув гибкую шею, смотрел на старуху любопытными черными глазами и молчал. Та продолжала:
– Помолись, слышишь? А ведь Жаргалма и Хорхой-Борбо_и вправду исчезли вместе. Кто бы мог подумать… Скоро рассветет, поезжай, поезжай…
Жаргал помолился, положил на камни несколько монет. Заржал его навьюченный конь. Далеко внизу, поднимая летящую пыль, мчалась черным коробком полуторка. Жаргал тут же распластался за камнями и, быстро высовывая голову, оглядел степь до синеющей кромки тайги. По волнистой зеленой степи рассыпались вооруженные всадники, сверкали русла речушек, голубели в тумане горы. Жаргал снял из-за спины карабин, дослал патрон в ствол и быстро спустился к вороному с белым крупом. Облава? Чего они загоношились? Труп председателя он закопал в тайге, никто и никогда не найдет. Может быть, снова из лагеря бумага пришла или его выследили знакомые и родственники? Кто мог узнать, что внезапно исчезнувшая Соелэй Жаргалма и бежавший из лагеря Батын Жаргал обжили в тайге старую землянку? Пора сниматься отсюда, уходить за границу. Не зря, выходит, молился!
Спрятав коня в тайге, Жаргал вскарабкался на высокую коричневатую скалу, выдвигавшуюся в степь, и просидел там целый день. Гепеушники и милиционеры кружили по степи, обшаривали стоянки, юрты, в тайгу не углублялись. Последние
Будун Хузун – хорек (бурят-монгольск.)
Ступа из камней, место для молений, обычно на возвышенности.
