иконы древнего письма в дорогих окладах».
Здесь как бы ненавязчиво, но нарочито подталкивают посетителя-читателя к сравнению – «что было» и «что стало». Разумеется, «что стало» – лучше. Но причина не в естественном течении прогресса, а в Великой Октябрьской социалистической революции, освободившей пролетариат, крестьян, дворню и бояр.
* * *
И последний храм на этой стороне Варварки – церковь Георгия на Псковской горе, или «у старых тюрем». Она была построена в 1657 году, а в 1965-м М. Богоявленский зафиксировал: «Церковь долго стояла без ремонта, и на крыше выросло дерево в руку толщиной. К 1965 году ее внешне отремонтировали, но на колокольне не было крыши и рос куст высотою с человека. Кресты сбиты. Купола дырявые».
Впрочем, уже в восьмидесятые церковь отреставрировали.
Боярский модерн
Гостиница «Боярский двор» (Старая площадь, 8) построена в 1901 году по проекту архитектора Ф. Шехтеля.
Модерн в московском понимании этого слова – скорее маленькие и укромные особнячки с уютненькими двориками и как бы стекающими с крыши каменными орхидеями и ирисами, этакий среднеарифметический Шехтель. Тем не менее, существовал (и есть по сей день) другой модерн – тяжеловесный, масштабный, почти что имперский. Один из его представителей – гостиница «Боярский двор» на Старой площади. Построенная, между прочим, тоже Шехтелем. И больше того – именно за это здание архитектор получил звание академика архитектуры.
Что, впрочем, понятно. Раздавать чины за неземные домики, украшенные травами и ирисами и вызывающие совершенно четкие ассоциации с инакомыслием, декадентством, а то и с бомбистами, было бы несколько странно.
Именно здесь останавливался Максим Горький, у него гостевали Федор Шаляпин и Иван Бунин. Словом, «Боярский двор» служил местом притяжения не столько бояр, сколько либерально настроенной интеллигенции.
В той же гостинице проживал и художник Маковский.
Здесь же предпочитали останавливаться и агенты из Сыскного отделения, когда им требовалось для какой-нибудь многоходовой разработки разыгрывать богатых прожигателей московской жизни. Сам заведующий всем Имперским уголовным розыском А. Ф. Кошко писал в своих заметках: «Перед отъездом Линдеру было мною приказано остановиться отдельно от Курантовского, и притом непременно в „Боярском Дворе“. Эта гостиница имела то преимущество, что в каждом номере находился отдельный телефон. Моему „Хамелейнену“ было приказано вести широкий образ жизни, каковой подобает миллионеру (это, впрочем, его не огорчило), раздавать щедрые чаевые, обедать с шампанским и т.д.»
Денег на подобные излишества не жалели. Речь-то шла как-никак о безопасности страны.
Кстати, по той же причине – наличие телефона в каждом номере – в этой гостинице селились террористы и подпольщики.
