почему-то задержалась и теперь тарахтела впереди трамвая, и Коротков то терял из глаз, то вновь обретал квадратную спину в туче синего дыма. Минут пять Короткова колотило и мяло на площадке, наконец у серого здания Центроснаба мотоциклетка стала. Квадратное тело закрылось прохожими и исчезло. Коротков на ходу вырвался из трамвая, повернулся по оси, упал, ушиб колено, поднял кепку и под носом автомобиля поспешил в вестибюль.
Покрывая полы мокрыми пятнами, десятки людей шли навстречу Короткову или обгоняли его. Квадратная спина мелькнула на втором марше лестницы, и, задыхаясь, он поспешил за ней. Кальсонер поднимался со странной, неестественной скоростью, и у Короткова сжималось сердце при мысли, что он упустит его. Так и случилось. На 5-й площадке, когда делопроизводитель совершенно обессилил, спина растворилась в гуще физиономий, шапок и портфелей. Как молния Коротков взлетел на площадку и секунду колебался перед дверью, на которой было две надписи. Одна золотая по зеленому с твердым знаком «Дортуар пепиньерокъ», другая черным по белому без твердого «Начканцуправделснаб». Наудачу Коротков устремился в эти двери и увидал стеклянные огромные клетки и много белокурых женщин, бегавших между ними. Коротков открыл первую стеклянную перегородку и увидел за нею какого-то человека в синем костюме. Он лежал на столе и весело смеялся в телефон. Во втором отделении на столе было полное собрание сочинений Шеллера-Михайлова, а возле собрания неизвестная пожилая женщина в платке взвешивала на весах сушеную и дурно пахнущую рыбу. В третьем царил дробный непрерывный грохот и звоночки – там за шестью машинами писали и смеялись шесть светлых мелкозубых женщин. За последней перегородкой открывалось большое пространство с пухлыми колонами. Невыносимый треск машин стоял в воздухе, и виднелась масса голов – женских и мужских, но Кальсонеровой среди них не было».
Некоторые исследователи, смущенные зелененькой вывеской «Дортуар пепиньерокъ», всерьез полагают, что действие происходило не здесь, а рядом, в бывшем Воспитательном доме. Но это – абсурд. Не могло быть в детском приюте, пусть даже и бывшем, такой чертовщины. Просто там, в Воспитательном доме, Булгаков нередко бывал по делам, видел вывеску, запомнил ее и поставил по случаю в «Дьяволиаду». Еще бы, смешные слова-то какие – дортуар пепиньерок.
Хотя, по размышлении, ничего смешного тут и нет. Дортуар – всего лишь спальня, пепиньерка – выпускница женского учебного учреждения, оставленного при нем для подготовки в наставницы. Спальня аспиранток.
А еще именно здесь заболел брюшным тифом американский писатель Джон Рид. Он прибыл в Москву для участия во Втором конгрессе Исполкома Коминтерна, членом которого, собственно, состоял. И остановился в небольшой гостинице, которая еще до революции была тут предусмотрена. Хотя о пагубности этого решения его предупреждал сам Ленин. Биограф Джона Рида сообщал: «Рид часто бывал у Ленина в его кремлевском кабинете…
