января
Ночью вернулся с «Суворова» Шупинский, бывший дежурным, и рассказал следующий случай. Наш дежурный катер был подан к суворовскому трапу, чтобы отвезти старшего флаг-офицера Свенторжецкого[112] на белый «Орел». Сей гробокопатель (как называет Кладо штабных) с важностью проследовал на катер, не только не подав руки Шупинскому, но даже не ответив на отданную честь.
Затем между ними произошел следующий диалог: Шупинский, прикладывая руку к козырьку: «Куда прикажете везти? – «Нагоспитальный "Орел"» – «Разрешите отваливать?» – «Отваливайте».
Шупинский (рулевому): «Заболотный, отваливай на “Орел”».
Свенторжецкий (указывая на штурвал Шупинскому): «На руль, пожалуйста».
Шупинский опешил и переспросил: «Что-о?».
Свенторжецкий: «На руль».
Шупинский: «Нет, на руль я не встану».
Свенторжецкий: «Тогда к трапу».
Шупинский: «Заболотный, к трапу».
Свенторжецкий (после того, как катер снова пристал к трапу): «Можете быть свободными», и после этого отправился на «Орел» один. Шупинский вышел наверх и доложил о всем происшедшем стоявшему тут флаг-капитану, на что тот ответил: «Разберем, разберем».
После этого «Суворов» разделился на два лагеря. Одни, преимущественно штабные, стояли на стороне Свенторжецкого, судовые офицеры – сочувствовали Шупинскому. После этого, вахтенные флаг-офицеры стали делать относительно Шупинского прямо-таки гадости, вызывая его ежеминутно наверх и задавая идиотские вопросы, в роде следующего: «У Вас какой дежурный катер № 1 или № 2, и т. д.». В конце концов, чтобы не бегать взад и вперед, бедный Андрей Павлович принужден был сесть в штурманскую рубку, тут же наверху и сидеть там все время. В заключение всего, Андрей Павлович был отпущен домой в половине 1-го ночи, тогда как дежурный катер с «Нахимова» уволен в 6 часов вечера.
Когда об этом узнали у нас, в кают-компании поднялись шумные толки по поводу зазнавшихся штабных гробокопателей, причем на их головы сыпалось немало проклятий и ругани за действительно гадкий поступок. Начали судить, что делать – решено, в конце концов, послать Свенторжецкому письмо, в котором от лица всей кают-компании показать ему всю некрасивую сторону его поступка и выразить свое порицание. В 2 часа дня уже был получен приказ. Очевидно, Свенторжецкий поставил адмирала на свою точку зрения, ибо приказ гласит, что «мичман Шупинский, находящийся при руле парового катера» и т. д. Кончается приказ так: «Снисходя к молодости Мичмана Шупинского, не предаю его на этот раз суду, а предписываю арестовать на 7 суток с приставлением часового».
С этим же приказом прислали и приказ о прапорщике с «Урала». Прапорщик Зайончковский[113], который оказывается также пьян во время мордобития, лишается офицерского звания, исключается из кают-компании и не увольняется на берег до прихода в русский порт.
Итак, возвращаюсь к Шупинскому. Когда получен был приказ, то он уже окончательно утвердил нас в нашем намерении
Свенторжецкий Евгений Владимирович (1865–1905). Окончил МКК (1888). Лейтенант (1895), получал содержание по капитан-лейтенантскому чину (1904). Офицер штаба адмирала Рожественского. Убит в Цусимском сражении. – К.Н.
Прапорщик по механической части И.Г. Зайончковский. В официальных списках офицерского состава 2-й Тихоокеанской эскадры о его разжаловании сведений нет. Вероятно, погиб вместе с крейсером II ранга «Урал». – К.Н.
