Еву во всех грехах мира. Как бы ни интерпретировали эту историю, она завораживала греков, владела их сердцами и умами. Завораживала она и каждое поколение после них как пример преданности, самопожертвования и силы любви. В этом мифе даже после смерти влюбленных продолжает звучать мелодия их любви. У нее собственная судьба. И это напоминает нам о том, что любовь – это самое возрождающее в мире чувство, которое может и низвергнуть человека в глубины ада, и вывести его обратно, стоит только поверить. Пожалуй, в любви это доступно и смертному, и обратной дороги нет.
Рим
Кошмар девушек
Корнелия, маленькая девочка из соседнего дома, еще не знает, что она тезка Корнелии Гракх, матери семейства римских государственных деятелей I века до н. э. Я пишу эти строки и смотрю, как она играет на упавшем дереве, соединяющем два наших участка. Соседи всегда знают, где начинаются и где заканчиваются их владения. Граница не меняется, но конец бревна на своей территории мы называем «началом», а тот, что дальше, – «концом». Так же мы называем рождение и смерть.
Думаю, это потому, что время и жизнь мы воспринимаем в развитии; о том, что время не стоит на месте, человечество догадалось давным-давно[11], а движение собственной жизни каждый человек открывает для себя заново. Однако и в нашей личности, и в наших действиях очень много унаследованного. Наверное, существует ген застенчивости. А сын моего друга, Айзек, умел кокетничать с самого дня своего рождения. В прошлом году, когда ему было семь лет, он встретил меня у двери их дома на Лонг-Айленде, обхватил меня руками, крепко обнял, взобрался на меня, а потом сказал: «А ты кто?» Его любовь – как горный ручей: естественная, неудержимая.
В свои пять лет Корнелия общительна и приветлива, но не назойлива. Я знаю девочку с самого ее рождения, и она всегда была самостоятельной, независимой, любознательной. Она любит змей, червяков, гусениц и слизней. Но это не извращенный интерес к грубым или жутким существам, который зачастую встречается у маленьких мальчиков, обнаруживших, как можно пугать взрослых и очаровывать девочек, держа в руках что-то страшное. Нет, Корнелии просто интересна сама природа. У нее есть куклы, игры и обучающие игрушки, есть маленький братик, который только учится говорить, есть няня, которая сидит с ней днем, когда родители на работе. Однако много счастливых часов она проводит во дворе одна, открывая для себя и рассматривая насекомых, цветы кизила, желуди и грибы. Ей нравится называть насекомых именами: ее любимое имя для гусениц – Злюка. Когда я назвала живущего на заднем дворе ужа Бесконечный Мир, это ее явно озадачило, но она поняла мою потребность дать ему имя. Еще она поняла, что должна похвалить мой выбор: мы же подруги, – что и сделала, но без особого энтузиазма.
Она еще не научилась лицемерить, как этого требует общество, но она учится. Она не знает, что заново, по-своему, повторяет то же, что делал Адам, – дает имена животным.
В I в. до н. э. солнечные часы произвели на людей неизгладимое впечатление. Ими были зачарованы и знатные люди, и простые горожане. Однако самые первые солнечные часы были изобретены в Египте примерно за три тысячи лет до нашей эры; они состояли из вертикального шеста, установленного так, чтобы его тень показывала, как движется по небу солнце. Берос, вавилонский жрец и астроном III в. до н. э., усовершенствовал солнечные часы. И греки, и римляне пользовались водяными часами в те дни, когда солнце не светило.
