познакомились с молодым князем Боровским года два назад, в Европе, – неохотно заговорил Грегор, поняв, что теперь надо выкладывать и остальное. – Он учился там, а я путешествовал. По его возвращению в Петербург, мы знакомство продолжили, тем более что ужинаем в одном и том же клубе и, разумеется, имеем уйму общих приятелей – так что, можно сказать, дружим…
В Петербурге, зимою, когда Грегор едва-едва познакомился с Наденькой, на одном из приемов он сам представил Леона своим соседкам по даче. Интерес у Леона к сестрам возник сразу: тот стал оказывать им всяческие знаки внимания, а вскоре принялся навещать с завидной частотой. Сперва Грегор решил, что увлекла его друга именно Наденька, девица на выданье, и, признаться, в то время не мог взять в толк, что он нашел в ней. В бальный сезон Надя была зауряднейшей из дебютанток, совершенно неинтересной на фоне сестры. Поэтому, когда стало очевидно, что Леон увлечен именно Светланой – все встало на свои места.
Разумеется, ничего этого вслух Грегор не сказал, признав лишь, что познакомил сестер с князем, который после всю зиму навещал их дом в Петербурге.
Но этот Кошкин… он будто читал его мысли.
– Стало быть, графиня охотно поддерживала эту дружбу? – пытливо спросил он.
– Пожалуй, да, поддерживала, – согласился Грегор. – Боровские – это знатная и почтенная семья, и сам Леон исключительно благородный молодой человек. Так что, почему бы и нет… впрочем, подробности мне не известны.
Относительно благородства Леона он сильно лукавил, потому как о попойках с офицерами, кутежах с актрисами и прочих скандальных выходках, которые всю зиму творил молодой князь, знал, кажется, весь Петербург. Но подробностями его отношений со Светланой Грегор и впрямь никогда не интересовался. Лишь иногда до него доходили слухи – грязные и не красящие ни Светлану, ни Леона.
К концу зимы ухаживания за ней Леона были уже столь явными, что репутация графини – и так, увы, небезупречная – трещала теперь по швам. Потому, должно быть, еще в марте, когда только-только сошли морозы, она с сестрой так поспешно уехала в Горки.
Хотя бы на это у Светланы хватило благоразумия, а вот Леон… ему вовсе неведомо чувство меры. И то, какие разговоры ходят о графине в свете, в связи с его ухаживаниями, его тоже ничуть не волновало. Грегор и раньше допускал, что с Леона станется явиться в Горки. Поэтому, когда дня три назад Николай поделился за ужином, что видел в поселке незнакомую господскую коляску – первый, о ком подумал Грегор, был именно Леон.
– Выходит, о том, что князь Боровской гостит в Горках, вы все же знали, – сделал вывод Кошкин даже после того, как Грегор раз пять акцентировал внимание, что лишь предполагал присутствие в Горках Леона.
– Скорее, догадывался… – поправил он.
– Вы ведь часто бываете у Раскатовых, – не отставал Кошкин, – так неужели все три дня не видели у них князя?
– Нет, – твердо ответил Грегор.
Не объяснять
