и разговаривать больше не стал. После звонка дочери женщина разволновалась еще больше и снова позвонила мужу с требованием объяснений, но он просто не снял трубку.
Разговор случился уже дома. Объяснять свой поступок отец, как водится, не стал: он считал, что прав во всем и всегда, что его слово – закон, которому его домашние должны подчиняться беспрекословно, причем мнение этих самых домашних его не волновало совершенно. Они опять сцепились, и мать высказала ему, что разговаривала с дочерью, что та обиделась и возвращаться домой не желает, что жить ей пока негде, на дворе почти зима, и если с Аней что-то случится, виноват будет только он. Разумеется, Игорь Сергеевич в долгу не остался, рассказал жене, что он обо всем этом думает. В итоге оба пили капли в разных комнатах и не разговаривали друг с другом.
Переживая за дочь (и немного за себя), родители пытались ей дозвониться, но она работала и на звонки не отвечала. Это заводило их еще больше, они дулись, психовали, переживали и снова пили успокоительные.
Наконец вечером Нина Дмитриевна смогла поговорить с Анной, но та возвращаться домой отказалась наотрез и категорично заявила, что жить отныне будет сама. Женщина проплакала почти всю ночь, обвиняя мужа в том, что он девочку все-таки достал, тот наорал на нее в ответ. Обоим стало плохо, пришлось вызывать «скорую», которая уколола всех оптом и велела отдыхать. Само собой, медиков никто не послушался. Всю ночь плакали и искали ответы на извечные русские вопросы: кто виноват и что делать. В итоге ранним утром заведенный донельзя Игорь Сергеевич позвонил дочери, снова обвинил ее во всех смертных грехах, был облаян в ответ и скис окончательно. С женой он поругался, рассказав, что это она виновата в том, что дочь выросла такой непослушной, бессовестной, наглой и вообще ни во что не ставящей родителей.
Несколько дней родители Анны не разговаривали друг с другом вообще. В семье такое было не в новинку: Игорь Сергеевич периодически обижался на что-нибудь или кого-нибудь и замолкал на неделю-другую. Ни его жена, ни дочь не понимали, как это вообще возможно – так долго не общаться с людьми, с которыми живешь под одной крышей, – поначалу переживали, плакали, пытались идти на контакт и искали причины в себе, а потом им это надоело. Они даже научились радоваться, когда в доме было тихо и никто ни на кого не кричал. Нина Дмитриевна и на этот раз восприняла молчание мужа спокойно: помолчит, перебесится, заскучает и снова заговорит. А потом услышала странные звуки из соседней комнаты. Ей стало интересно, она пошла посмотреть, что там происходит, и увидела, как муж пытается открыть окно, но старую деревянную раму заело, и так просто у него ничего не получалось.
– Что ты делаешь? – удивленно спросила женщина.
Муж молча, целенаправленно продолжал ломать окно.
– Игорь! Ответь мне! Что ты делаешь? Зачем ты ломаешь раму?
– А пошла ты! – рявкнул мужчина, рывком открыл окно, неожиданно
