не на «рассказ», а на «показ»; сенсацию, одномоментность восприятия, актуализацию архаических психических установок. По мнению Николая Хренова, «в широком смысле слова экранная культура является разновидностью игрового универсума» [15, c. 52], «праздничным временем» (давно уже ставшим для миллионов зрителей каждодневным допингом), взрывающим стабильную картину мира ритуальными, по сути, формами показа. Чем более зрелищно, «мифологично» пространство экрана, чем свободнее оно от ограничений литературного текста (психологии, сюжета), тем глубже проникновение в подсознание индивида. Основополагающий компонент экранной эстетики эпохи постмодерна, полагает исследователь, снятие запрета на контакт с хаосом, изживание деструктивности («комплекса Танатоса») через демонстрацию агрессии, жестокости, секса, становящихся для миллионов зрителей необходимой разрядкой, компенсирующей каждодневные психологические травмы от жизни в нестабильном пугающем мире, бюрократически обезличенного механизированного труда, деформации межличностных контактов и проч.
Экстремальность такого рода форм показа, спровоцированную патологическим социальным заказом (т. е. заказом на патологию как способ сохранения общественного гомеостаза), как манифестацию цивилизационного тупика трудно счесть квинтэссенцией зрелищной культуры. В конце концов, зрелищная доминанта господствовала и в средневековье (каменная пластика соборов, иконы) в эпоху весьма относительной грамотности населения, но внутренний хаос архаики (прорывавшийся во время карнавалов, народных гуляний, колядования в строго ритуальных формах) сковывался Словом, пусть слышимым, а не письменно-печатным. Очевидно, что вакханалия самодовлеющих образов возможна лишь в социальном пространстве немоты, вопиющего дефицита осмысленного слова.
Книга под маской: тайный modus vivendi в пространстве Интернета
«Появление нового носителя письменных текстов не означает ни конца книги, ни ее смерти. Быть может, даже наоборот. Однако оно требует перераспределения ролей в системе письма, влечет за собой соперничество (или взаимодополняемость) различных носителей дискурсов и создает новые связи – как физические, так и интеллектуальные и эстетические – с миром текстов».
Многостороннее взаимодействие вербального и визуального компонента в культуре современности (или, если угодно, постсовременности) приобретает новые, подчас парадоксальные формы в таком сугубо электронном ресурсе, апогее прогрессирующей технизации культуры, как Интернет. Умберто Эко в лекции под знаменательным названием «От Интернета к Гутенбергу», произнесенной 20 мая 1998 г. на экономическом факультете МГУ, одним из первых обратил внимание на скрытое «превращенное бытие» книги в электронном дискурсе, своего рода реванше за поражение в противостоянии с сугубо визуальными средствами
