не знала человека, которого нарисовала ее рука, она его никогда не видела, но отчего-то посчитала, что портрет нарисован абсолютно точно. Особенно глаза…
Наташа отложила портрет в сторону, но потом спрятала в сумку – ей казалось, что глаза из густых карандашных штрихов видят ее из любой точки, и это раздражало ее.
Позже она позвонила Наде и попросила ее рассказывать ей все, что еще удастся узнать о дороге.
7
– А это удобно? – снова спросила Наташа и крепче вцепилась в поручень, когда троллейбус лихо подбросило на очередном ухабе. Водитель в прошлом был гонщиком, не иначе, – троллейбус мчался под уклон на угрожающей скорости, дребезжа всеми составными частями, и пассажиров отчаянно швыряло вперед-назад. Помимо убойного запаха разнообразных продуктов парфюмерной промышленности смешанного со стойким, невзирая на употребление этих самых продуктов, запахом пота, в салоне стояла страшная жара – троллейбусная печка работала вовсю, явно перепутав времена года.
Надя страдальчески закатила глаза – мол, откуда ж вы такие деликатные беретесь?!
– Чего тут неудобного?! Зайдешь, картины посмотришь бесплатно, пока мы с Сергеичем будем работать. Ты когда в музее-то последний раз была?
– Давно, – признала Наташа и показала подошедшей контролерше проездной. Надя и Сергеич небрежно махнули удостоверениями.
– Это чьи? – заинтересовалась контролерша, протискиваясь поближе.
– Наши, – дружно ответили представители масс-медиа, и Сергеич грозно потряс камерой, которую вез без всякого чемодана или сумки – на «Борее» на три камеры полагался только один чемодан и никакой сумки. Надя с пресно-деловым лицом добавила:
– У нас договор с троллейбусным управлением. Проверьте списки.
Контролерша, фыркнув, ввинтилась в плотную толпу пассажиров, и Надя засмеялась, пряча удостоверение.
– Как видишь, мы люди честные, – заметила она весело. – Что написано, то и есть. Особенно, если учесть, что написано исключительно по-украински и по-английски, так что разбираться пытаются не все. Тем более, когда натыкаются на страшное слово «broadcasting». Но все почти по честному. А вот один мой знакомый – он сам сторожем пробавляется – так в его удостоверении написано «Член комиссии по проверке радиационного фона вследствие аварии на Чернобыльской АЭС». И ничего, ездит. Остальные-то, конечно, поскромнее – СБУ, военная прокуратура, милиция…
– Ну, – поддержал ее Сергеич, не отличавшийся многословностью, но отличавшийся редкостной худобой и носивший длинные волосы и бейсболку с надписью «Lakers». Надя не раз говорила, что он отличный оператор, но Наташа относилась к этому с недоверием – ей казалось, что Сергеич при его габаритах не сможет удержать камеру и пяти минут. Имя его было тайной – по имени Сергеича не называл никто.
– В общем, ничего
