бигуди, которые сразу начала машинально снимать. Она с удивлением оглядела меня.
– Что это ты собственной персоной и без звонка? Вроде сегодня ни у кого нет дня рождения.
Обычно я передавал деньги с оказией и появлялся в Ленинграде только по дням рождения детей. Я ответил, что, во первых, соскучился по малышам, а во вторых, нужно бы поговорить, посоветоваться: времена пошли какие-то неясные. Галина отступила в сторону, на меня тут же налетела Ксюша, уткнулась лицом, требуя, чтобы я поднял ее и расцеловал. Не замолкая ни на минуту, она одновременно говорила, что любит папу, и спрашивала, что он ей привез. Владимир стоял в стороне, молча разглядывая отца. Он уже большой, осенью пойдет в школу, и вообще, не дело лезть целоваться, как девчонка.
Я раздал детям подарки. Ксюша сразу побежала показывать бабушке пищащую куклу. Володя взял мяч, и даже не пробуя надуть его, ушел с ним в свою комнату. Я поинтересовался, где Петр Афанасьевич. Но старший Волобуев уже вышел в прихожую:
– Что же ты Мишу на пороге держишь?
Он позвал меня в свой кабинет и попросил Галину приготовить что-нибудь перекусить с дороги.
– Ну, что слышно в первопрестольной?
Здесь опять нужно сделать отступление.
Про то, что должен родиться ребенок, мы говорили. Это был Владимир. Но как появилась Оксана, если нас собирались развести сразу же после рождения ребенка? Все было не так просто. Я довольно серьезно отнесся к своим обязанностям будущего отца: то есть появлялся вместе с Галиной на семейных мероприятиях, если там предполагалось присутствие посторонних; пунктуально навещал Галину в роддоме; торжественно вынес из роддома Володю, когда подошло время. Честно говоря, когда прижал маленький сверточек к груди, почувствовал не только растерянность, но и гордость.
Как-то так получилось, что после рождения Володи ни один член семейства не поднял вопрос о том, что пора разводиться. Я считал неудобным заговорить об этом самому. Да и не было необходимости. Мне семья Волобуевых нравилась. Возможно, потому, что она была совсем не похожа на семью моих родителей. Лидия Федоровна была полностью погружена в заботы о маленьком Волике, как она его называла. Она и работу бросила сразу, и с подругами встречалась теперь очень редко: не было ни времени, ни желания. Варвара Игнатьевна вообще втайне надеялась, что все само собой образуется. Как она иногда говорила: «стерпится – слюбится». Она очень надеялась на такой исход. Галина в основном молчала. Сбросила почти все заботы о мальчике на мать и полностью отдалась учебе. Действительно, быть взятой в жены из жалости, только «для покрытия греха»… Что может быть оскорбительнее для самолюбивой, замкнутой девушки?
Петр Афанасьевич инстинктивно тянул время, очень неприятным представлялось ему слушать будущие лживые слова утешения коллег. Кроме того, я, принятый в аспирантуру не без содействия тестя, хотя и не показывал чрезмерного рвения, но спокойно сдавал кандидатские экзамены
