представляющего собой полную противоположность Тиму Макшейну, – это был бы он, мужчина, стоявший передо мной. Если Тим был большим и шумным, то этот незнакомец – стройным и гибким, и в нем чувствовалось спокойствие. У него были безумно синие глаза. Очень ясные. Он явно не пил. Приводя своих дам в Пантеон, я рассказывала им, как Фуко установил здесь свой знаменитый маятник; так вот, этот профессор напоминал мне такую же прямую и тонкую нить. Мне показалось, что его даже немного качнуло в мою сторону.
– Присоединяйтесь к нам, – позвал меня паренек.
Я хотела ответить, что не могу. Что я несчастна и, вероятно, уже нахожусь на пути в преисподнюю, поэтому мне неинтересны не только ирландские монахи, но и мужчины вообще. Профессора, похоже, шокировало такое нахальство молодого человека, и он начал извиняться за его навязчивость. Он был смущен. Показался мне очень застенчивым – таким уютнее с книгами, чем с людьми.
– Спасибо, – ответила я, – но мне не хотелось бы вам мешать.
– Что вы, мы будем только рады, – возразил профессор. – Не то чтобы я обладал какими-то великими познаниями, чтобы ими поделиться. Но идет дождь, а вообще, мы приветствуем американский путь развития, поскольку ваша революция была одной из самых мирных в мире.
– Мило с вашей стороны, – ответила я. – Я и сама рада, что Джордж Вашингтон и все остальные не стали никому рубить головы.
– А ваши близкие сражались против британцев? – поинтересовался парнишка.
– Мои родственники, весьма вероятно, живут, так сказать, с вами по соседству, – сказала я. – Потому что я ирландка.
– А откуда вы родом? – спросил профессор.
– Голуэй.
– Это мое графство, – удивился он. – А из какого таунленда?
– Таунленда?
– Ну, ваш родной поселок, – пояснил он.
– По словам моей бабушки, она родилась на берегу залива Голуэй, и это все, что мне известно.
– Как и мои родичи, – заметил он. – Родом из Коннемары. А как звали вашу бабушку?
– Так же, как и меня, – Онора Келли. Хотя сейчас я Нора.
– В Голуэе много Келли. А как фамилия ее родителей?
– Кили. В девичестве она была Онорой Кили.
Он засмеялся.
– Это фамилия моей матери. Ну, теперь вы просто обязаны присоединиться к нам. Не каждый день я сталкиваюсь с родственниками из Америкай.
– Америкай, – повторила я. – Вот и она всегда говорила так – Америкай.
– Это ближе к ирландскому языку, – сказал он. – Пойдемте.
Что я могла на это сказать? Что я падшая женщина, что место мне в аду, что у меня нет времени для экскурса во французскую историю? Но лица смотревших на меня молодых людей так напоминали моих юных кузин и кузенов! На самом деле я и сама была такой, и меня притягивал этот знакомый водоворот взаимного поддразнивания и шуток. Наверняка ни одной из этих девушек и в голову не придет переживать по поводу того, чтобы не стать
