И – чудо! Куда только девался его недавний скептицизм: «Я женат – и счастлив; одно желание моё, чтобы ничего в жизни моей не изменилось – лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился».
МАДОННА
сонет
Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.
В простом углу моём, средь медленных трудов,
Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный Спаситель —
Она с величием, Он с разумом в очах —
Взирали, кроткие, во славе и в лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.
Исполнились мои желания.
Творец Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
После свадьбы, прожив около трёх месяцев в Москве на Арбате, молодая чета переехала в Петербург и поселилась в Царском Селе. Вскоре, примерно в середине 1831 года, спасаясь от эпидемии холеры, туда же перебрался и царский двор. Красота Натальи Николаевны, появившейся на одном из придворных балов, не осталась незамеченной. Более того, императрица пожелала впредь видеть её постоянно, чтобы эта редкостная жемчужина украшала все царские увеселения.
И тогда император, повстречавший во время прогулки по царскосельскому парку Пушкина, тоже прогуливавшегося, не преминул предложить ему должность придворного историографа. При этом Николай I, правитель весьма амбициозный и даже некоторым образом отождествлявший себя со своим предком Петром Великим, выказал желание, чтобы поэт написал историю царствования этого монарха. Александра Сергеевича, стеснённого в средствах, привлёк, разумеется, и заработок, но главное – возможность углубиться в государственные архивы для исторических изысканий. Поэт согласился и опять оказался в неволе, привязанный к Петербургу и царскому двору службой.
Что касается истории Петра, Пушкин соприкоснулся с нею, ещё работая над «Полтавой». Теперь в распоряжении поэта были не только общедоступные источники, но и самые уникальные документы, целомудренно оберегаемые лицемерной властью от публичной огласки. Да вот беда – семейные хлопоты и рассеянье придворной жизни почти не оставляли свободного времени для творческих занятий. Более всего докучали Александру Сергеевичу балы, на которых жена его танцевала ночи напролёт, а он, не жаловавший это бездумное кружение и прыганье, стоял где-нибудь, прислонившись к стене или у колонны, и грыз мороженое.
Когда-то в молодости так и льнувший к светским львам, теперь уже зрелый Пушкин скучал среди их праздной, сбивающейся на сплетни болтовни. Великосветское общество тяготило его. Куда приятнее было наведаться к своим петербургским друзьям – Плетнёву, Собалевскому или навестить
