действительно, марлин в полумиле от нас по-прежнему брызгался водой.
Я попробовал стронуть катушку. Затянута наглухо. С таким тормозом лесу не отпустишь, не мудрено, что она лопнула.
– Я вам говорил не налегать на тормоз?
– Но он же лесу сматывал!
– И что?
– Я и затянул.
– Слушайте, когда рыба вот так бьется, она обязательно порвет лесу, если ее не вытравливать. Нет на свете лесы, которая бы это выдержала. Рыба требует? Дай. Не зажимай тормоз. Рыбак-промысловик, и тот не удержал бы ее – даже на гарпунном лине. От нас всего-то надо гоняться за рыбиной, чтобы она не выбрала всю длину. И всякий раз, когда она набесится, поднырнет, ты эту лесу сматываешь обратно.
– Значит, если бы она не лопнула, я бы его поймал?
– У вас имелись все шансы.
– Но он бы недолго бесился?
– Такая рыба умеет много чего. Гонка – только начало схватки.
– Ну, другую еще словим.
– Сперва лесу надо бы смотать, – говорю я ему.
Мы умудрились подцепить рыбину и потерять ее, не разбудив Эдди. Теперь старина Эдди вновь пожаловал на корму.
– Чего тут у вас? – спрашивает.
Неплохой был моряк, пока не спился; сейчас от него толку мало. Вот стоит он передо мной, долговязый, как жердь, щеки впавшие, челюсть безвольно отвисла, в уголках глаз какая-то белесая дрянь, волосы – и те выцвели под солнцем. Понятное дело, чего он проснулся: трубы горят.
– Ладно, возьми себе пива, – говорю ему.
Он взял бутылку из ящика и сразу ее осушил.
– Что ж, пойду-ка, пожалуй, сон досматривать. А за пиво очень вам обязан.
Ох уж этот Эдди. Плевать он хотел на рыбу.
Словом, ближе к полудню мы подцепили еще одного марлина, но он тоже соскочил.
– А с ним-то что я не так сделал? – спрашивает Джонсон.
– Ничего, – отвечаю я. – Он его сам взял да выдернул.
– Мистер Джонсон, – промолвил Эдди, проснувшийся за очередной бутылкой пива. – Мистер Джонсон, вам просто не повезло. Может, вы удачливее с женщинами? Как насчет устроить вылазку нынешним вечерком?
С этими словами он вернулся на бак и опять там улегся.
Около четырех пополудни, на обратном пути, когда мы шли у берега против течения, где вода неслась, как в мельничном желобе, а солнце жарило нам в спину, у Джонсона клюнул до того громадный черный марлин, каких я в жизни не видел. В качестве приманки мы закинули сплетенного из перьев кальмара, а также поймали четверку мелких тунцов, одного из которых негр и насадил Джонсону на крючок. Неплохая наживка, только тяжеловата и порядком плещет на волне.
Джонсон распустил ремень-разгрузку, чтобы положить удилище на колени: у него устали предплечья от постоянного напряжения. А поскольку крупная наживка сильно оттягивает лесу, у него устала и ладонь, которой он придерживал катушку; вот он и затянул на ней тормоз, когда я отвлекся.
